— Бить, окаянный! Мать бить! Да я тебя, стервеца, забью… На мать руку поднял…
— Так я… Сам не знаю… В школу пусти… Сам пропаду так, — всхлипывая, бормотал Вася.
— Запомни, стервец, — свистящим шопотом говорила Авдотья, — будешь по хозяйству… И никаких штоб разговоров этих… Другие пущай учатся.
Вася притих и забился на печку. Он боялся матери.
Долго лежал, ни о чем не думая. Потом в нем заговорила едкая обида. — «Злющая, злющая, мелькали в его голове колкие слова — все ребята в школу ходят, девчонки тоже, а меня не пускает. Злющая».
Вася бессильно сжимал кулаки.
До сих пор он подчинялся матери. Он привык слушаться ее, делать все ее умом.
Теперь в первый раз в его возбужденной голове родилась мысль о протесте. Он сделает не так, как хочет мать. Он убежит из дому, совсем, совсем убежит, как убежал Гаврюшка Грихин. Его колотил отец, и он убежал, и вот уже год его нет, и мать его плачет, да и отец, говорят, жалеет. И он убежит так же. Пускай плачет потом и с хозяйством не справляется. Вася уже чувствует свою силу. Он в хозяйстве работник.
Пустит в школу, справлюсь, не пустит, убегу. Или в сельсовет жалиться пойду.
Он уже на все готов. Он вспоминает, как кто-то говорил, что в школе дадут новые книжки и тетрадки. «Всем дадут, а ему нет. Он один не будет учиться. Мальчишки нос перед ним драть будут. Засмеют, хоть на улицу не показывайся».
Протест растет в васиной взбудораженной голове.
— Что ж, что мать… Пойдет и пожалуется… Не убежит, — это страшно, да и куда бежать?! А вот пожалуется. Придут из совета и скажут — Приказано учить, — и тогда отпустит".
Успокоился немного. Решение принято. Он пойдет в совет.
Уже не пылала так голова.
И тогда откуда-то, изнутри, выплыла жалость к матери и страх пред сельсоветом.
Ее накажут… Как? Что с ней сделают? Лучше не надо в совет. Вася начинает колебаться.
"Но куда же? Что сделать? Кто уговорит ее?" — Начинают мелькать образы ребят — Ванька, Антошка… Они смеются над ним. И вдруг сразу, опять изнутри, решение, — он пойдет к учительнице, она поможет.
Эта мысль окончательно успокаивает Васю. Он засыпает, лежа на печке, головой на старом зипунке, подложив под щеку ладонь.
А школа и в самом деле влила новую струю в деревенскую жизнь. Прежде ребята с наступлением осени и прекращением полевых работ сидели целые дни дома, в душных избах, слонялись без дела, совались под ноги, мешали большим.
Матери то и дело давали им пинки и колотушки — раздражало бесцельное их шатание. В избе тесно, — ребят часто куча целая. И по вечерам сидят и прислушиваются к разговорам взрослых. Сосед или соседка зайдут поболтать о том, о сем. Болтовня все ненужная, сплетни пустые, кто да как живет, да кто сколько заработал да проработал.
А мир широкий скрытым оставался для ребят, — потому что грамоты не знали, не читали книжек, в своем узком мирке жили.
И вдруг поиному совсем жизнь ребячья на деревне пошла.
Школьная жизнь словно разбудила ребят и сразу во все новое, советское, ввела. Клуб сразу устроили, по вечерам собирались, пьесу для спектакля разучивали, песни пели. Вася узнавал обо всем от приятеля своего давнишнего — Гришутки.
И о школьной жизни от Гришутки узнавал.
— А книжки выдали? — с волнением спрашивает Вася.
— Выдали.
"Так, — думал после Вася. — И книжки уж всем дали. В полный ход ученье пошло, а он шатается один. Будто гнилой он какой, больной".
Из всех ребят Вася затаил в своем сердце наибольшую обиду против Ваньки. Это Ванька больше всех смеется над ним, — он знает это. И теперь Вася как будто радовался ванькиной неудаче. Чем больше узнавал Вася о школьной жизни, тем сильнее наростало в нем возмущение против насилия, совершенного над ним матерью.
"Клуб устроили, пьесу учат — тиатр устраивать будут. Песни поют хором".
А он, один он в стороне от всего этого. Один он будет попрежнему сидеть по вечерам в душной избе, слушать, как мать говорит с соседкой, всегда об одном и том же, о хозяйстве и о хозяйстве.
А все ребята будут собираться в клубе! Там горят две большие керосиновые лампы, светло. Там весело. Поют, в шашки играют.
Терзаемый обидой, Вася подошел как-то к дому, где помещался клуб, и заглянул в окно.
Комната напоминала муравейник, где все были заняты.
Вася стоял некоторое время, глядя в окно и вытирая кулаками набегавшие слезы.
За окном, в светлой комнате, своя жизнь. Все его сверстники.
Вон поет хор…
Вон Гришутка в хоре, устремил глаза на Федьку Косого… А Федька ведет хор.