Грихин смотрел на Васю, и в глазах его, маленьких и туманных, все сильнее проступала жалкость какая-то, как будто ему хотелось заплакать или пожаловаться на что-то.
— Так и не ходишь? Эге… — бормотал он. Потому — он сильно качнулся — наша воля, отцовская воля, а вы щенки… — Из глаз его потекли крупные слезы.
Васе вдруг стало страшно, и, крикнув: — Мамка не пускает, — он опрометью бросился бежать.
Возле школы Вася остановился. Прошел за баньку и уселся на землю. Теперь он не следил за ходом учения в школе. Голова его была поглощена другим. — "Он убежит из дому"…
После бегства Гаврюшки Грихина на деревне часто говорили о беспризорных. Иногда какой-нибудь из этих несчастных голодных ребят, похожих на серые тени, появлялся на улицах деревни. Бабы охотно давали есть несчастному, а ребята обступали гостя и закидывали его вопросами о его жизни.
Бывали такие, что говорили о своей бездомной жизни весело и просто, и тогда ребятам казалась даже заманчивой такая жизнь.
И Васе несколько раз приходилось слышать рассказы беспризорных о себе, и не было в рассказах этих ничего страшного.
Надо уйти из деревни в город. В городе все есть, все найдется. Так говорили все эти, в серых лохмотьях, что приходили из неизвестного далека и приносили с собой разухабистость и удаль в словах и движениях, и серую, пыль городов и дорог на усталых телах и лицах.
Вася совсем не умел обдумать и представить своего бегства. Он знал, что о Гаврюшке Грихине говорили так: просто одним утром, украв у отца полтину денег и у матери рубаху и краюху хлеба, он ушел. С тех пор его не видали.
Так уйдет и он.
Даже школа отошла куда-то на второй план. Самым главным стала борьба с матерью. Сначала он чувствовал острую обиду, почти вражду к ней. Потом это чувство притупилось. Было так: он хочет в школу, мать не пускает. Мать сильнее, она не пускает и не пустит. Значит, надо сделать ей зло. Уйти. Она будет мучиться, плакать и все равно останется без помощника.
Вася пришел домой и молча залез на печку. Есть не стал. "Он уйдет из деревни, чорт с ними, со всеми… Грамотные будут. А он будто неграмотный?!"
Вася достал тут же, на печке, спрятанные книжки и открыл одну из них. На лубочной картинке красовался царь в короне и красной мантии.
— "На кой лих все это?!. Новые книжки добьюся читать", — подумал Вася и с досадой положил книжки обратно на место.
В избу вошла Авдотья. Был вечер. Она только что подоила корову и убирала молоко.
— Васютка, — голосом, в котором чувствовалось довольство, проговорила Авдотья, — коровке поди подбрось на ночь.
Вася молча и нехотя слез с печки и направился к выходу. Что-то вдруг остро кольнуло Авдотью.
"А ведь Васютка другой стал. Словно хворый ходит. Мало и Ненила помогла".
Она беспокойно взглянула ему вслед.
— "Господи, господи", — закрестилась Авдотья, чувствуя приближение чего-то недоброго.
Вася пошел к корове.
Уже не было прежней ласковости к ней. Делал все, потому что надо было, но делал неохотно, вяло.
Решил сказать матери о встрече с Ванькой. "Сама пускай посудит. Смеются над ним ребята".
Авдотья встретила Васю ласковыми вопросами:
— Не хворый ты, Васютка? Што скушный-то ходишь?
— Сама знаешь… Хлопцы смеются… Учатся все…
— А ты плюнь, Васютка. Из головы выкинь. Сапоги куплю, рубашку сошью новую, — горячо и ласково говорила Авдотья. — А в школу не отдам. Не справиться с хозяйством.
— Да справлюсь, справлюсь… Говорю, справлюсь, — высоким, отчаянным голосом крикнул Вася. — Погубить ты меня хотишь…
— Не будет на то моего согласия. По гроб не будет, — упрямо твердила Авдотья.
Надвинулась холодная, осенняя ночь. За маленьким оконцем лежала мутная тьма.
— "Завтра он уйдет". Теперь это решение было твердым. Но раньше надо выполнить еще одно дело.
Стояли холодные, но сухие и ясные дни поздней осени. Утром бывали легкие морозы.
Вася вышел из дому рано утром, не справив своей обычной работы. Крепкими, твердыми шагами пошел он к школе и постучал в окно к учительнице.
Вера Петровна вышла еще совсем сонная, кутаясь в свой темный платок.
Однако сразу узнала Васю, ласково ему кивнула и мягким голосом сказала:
— Упрямая мать твоя, Васютка. Но мы ее еще уговорим. Что пришел так рано?
— Книжку про новое дайте. Скушная старая-то. Читать сам буду.
Вера Петровна подумала с минутку.
— Ладно.
Дам тебе книжку. Только рано так пришел чего? — пытливо глядя на крошечный узелок в руках Васи, спрашивала она. — Ты не задумал ли чего?