Основы классической астрологии
Предисловие
В стародавние времена в одной губернии было село известное. Называли его в честь царицы, или просто в голову кому так обозвать взбрело. В общем, старожилы не помнили, а молодежь не интересовалась.
Славилось оно не ремесленниками, которые делали удивительные и точеные фигурки из подручных вещей, хотя и такие были, и не обильными урожаями экзотических овощей и фруктов, хотя чего только там не выращивали, а знали это место по одному мужику, которому всегда в деньгах везло. Молва о нем за пределы края разлилась. За что ни возьмется, каким ремеслом ни займется, или продажей там чего, так больше всех зарабатывал. Сельчане недолюбливали его: чужой успех всегда глаза застит, но в душе каждый мечтал свою кровинушку в жены за него отдать да породниться с ним. Между собой именовали его Васькой-удачником, хотя себя он называл Феликсом, но не прижилась эта кличка: слово заморское, непонятное, да и кошатиной отдает.
Васька был нездешним — родом из соседнего села, но обжился, корнями оброс, так что все за своего считали. Иногда в споре могли вспомнить его нездешние корни, но редко такое бывало. Никто особо с ним не ссорился, просто завидовали его успеху и… Удачник странный мужик был, гулял по ночам с палкой, все в небо всматривался да в блокнот что-то записывал. А что там смотреть-то? Голову подними — темным-темно, только точки светлы, словно через сито на свет божий смотришь. Рассказывают, что отчий дом он в юности покинул и по заморским землям странствовал, с народом разным балакал да знаний у них набирался. Потом в родные края вернулся. Правду говорят, что земля кругла: в одну сторону пошел, а потом через другую все равно воротишься.
Поселок был небольшой, но и маленьким его не назовешь: изб 700 точно было, хотя кто их там считал?.. Жили автономно, все здесь имелось — и лекарь свой, он же и зубодер. Угрюмый мужик, с лицом, покрытым морщинами, с бровями, закрывающими глаза, худой, нервный, и холодом от него отдавало, так в народе и Кощеем прозвали. Больше напоминал шестигранник. Правда, в глаза ему такое никто не говорил — злопамятный был сильно. Вот поссорится кто сгоряча с Давыд Давыдычем, а потом приключится зубная золь, на полморды раздует, и бежит такой мужик к Кощею. Тот вид занятой делает, дескать, нет у меня на тебя времени, а мужик от боли корчится, в ногах ползает.
Посадит его мощь загробная на стул и клещами своими не спеша работает, что мужик жизнь свою от рождения вспоминает. Так что хоть и не любили Кощея в селе, но в глаза все улыбались, помнили, что во рту зубы имеются. Правда, мужик он был не злой, просто не любил много болтать и тратить почем зря эмоциональную силу, хотя страсть одну имел — любовь к расчетам. Вел перепись населения, общую бухгалтерию, был местным счетоводом. В общем, ему все нравилось, что в основе своей имело монотонную работу и стремление к порядку.
Не забыть еще и про полубабу-полумужика. Точнее, он с пестиком родился, но вел себя… весь напомаженный всегда, во всем чистом. Трудной работы избегал, но имел ремесло важное. Особенно бабы за это его любили — рисовал портреты, правда, сам он это дело называл «писать портреты», так Писуном его и прозвали. Нарисует тебя. Дает тебе карточку. Смотришь, а там красавец писаный, и лицом красив, и телом пригож, в общем, совсем на оригинал не походит.
В селе девок на выданье было много, что в какую избу ни зайди, так жениха ждут или ищут. Вот девки наши и любили портреты у него свои заказывать. Отсылали свои карточки принцам заморским — женихов так искали. Те на всех порах в село бежали за Василисами своими прекрасными. Как увидят… Кто в ногах был крепок, так убегал из села, что пятки сверкали, хотя девки наловчились — догонять женихов. Ну а кто послабее, пока опомнится, а там уже и детки пошли, и хозяйством обзавелся. Вот и дом родной. Своими становились, правда, говор был — понять трудно.
Галина Малхионовна1 из города приехала, детей уму-разуму учила. Пришлось не только школу сделать, но и по ее инициативе избу-читальню, чтобы каждый мог просвещаться. Селяне из города вместе с припасами книги тащили: читать их никто не собирался, так в сервант ставили для красоты и признака богатства. Вот наказ староста всем сделал, вернее, предложил — да кто с ним спорить будет? — собрать все книги в одной избе, чтобы каждый мог прийти и почитать, — и зорко следил, кто приходит, а кто мимо пройдет. Так что все читали.
А город был неподалеку. Мужики с утра до восхода солнца вставали, загружали повозки тем, что земля родила, и на рынок везли, а к вечеру, когда солнце начинало таять на горизонте, уже с тугими кошельками возвращались.