Небо стало линять. Большой колесный пароход вошел в реку и принялся, задыхаясь, взбираться к далекому городу. Подмигнул и потух маяк. Прогремела по дороге к базару телега. А они все ждали, все прислушивались к многозначительному молчанию притихшей реки.
Наконец, проснулась Любка. Толстые щеки ее, руки, плащ, даже ресницы были мокры от росы.
- Ой, мамо, спать хочется, - зевнула она и рассмешила своим застуженным баском всю компанию. - Ой, хочу до дому!
Несколькими взмахами она вынесла байду на середину протоки и вдруг круто затабанила обоими веслами. Бабы вскрикнули. Прячась в камышах, тихо шла вдоль берега тяжелая байда. Смутно блестела в сумерках рыба, кто-то, накрытый полушубком, спал на корме, и мерно раскачивался одинокий гребец.
Услышав за спиной женский голос, он опустил весла и не спеша обернулся. Лодки сблизились, и торжествующая Васса поклонилась в пояс Давыдке.
- Ох, и любит тебя рыба! - сказала она певуче.
Бабы захохотали. Давыдка молча вынул кисет и поднялся на ноги над грудой тарани.
- Ни премию, тетка, работаешь? - спросил он с ленивым нахальством.
- На совесть, - ответила Васса с поклоном.
Противники помолчали. Стало видно, как за полосой ивняка взлетают в светлеющее небо кольца дыма. Сторожевой катер бодро покрикивал за поворотом.
Давыдка прислушался и с наигранной ленью взялся за весла.
- Заболтаешься с вами, бабы, - сказал он с усмешкой. - Будьте здоровы, Любовь Михайловна!
Лодки стали расходиться, но с неожиданной быстротой Васса нагнулась и схватила байду за борт.
- Да ты что? - закричал Давыдка, теряя терпение. - Ах ты!..
- Поговорил бы, рыбак, с нами, - предложила Васса, бледнея, - поговорил бы с бабами-дурами.
Парень рванул веслами, но вдруг усмехнулся. Сняв шапку, он оглядел рыбачек и остановился взглядом на Любке, уставившейся на него с заметным сожалением.
- Эх, бабы, бабы! - сказал он неторопливо. - Скучное вы дело затеяли рыбаков топить. А из-за чего, спрашивается, между нами ревность легла?
Катер затих, поперхнувшись где-то за поворотом. Давыдка вынул из-под лавки ведро и окатил начинавшую засыпать тарань.
- Отцепились бы вы от меня, бабочки, - сказал он беззлобно. - Не одна моя ложка к меду прилипла.
- Васса, а Васса? - шепнула Любка соседке. - А нехай вин тикае.
- Шут с ним, - вздохнула рыбачка, сидевшая на корме. - Одна станица один грех.
Васса молча подтянула байду ближе и замотала носовые концы.
- Нехай буде, як вышло, - сказала Васса упрямо.
Давыдка встал и скинул кожух, покрывавший его молчаливого спутника.
- А ну, Алеша, поздоровкайся с мамой.
Сонный веснушчатый мальчик поднялся, засовывая руки в карманы.
- Пустить нас, мамо, - сказал он петушиным басом.
Васса молчала.
Повеселевший Давыдка развязал концы.
- Эй, береги руки! - сказал он, пытаясь развернуть байду.
Васса не двигалась.
- Ударю, ей-богу, ударю!
Разозлясь не на шутку, он толкнул Вассу веслом.
- Я тебе ударю, - сказала Васса тлеющим голосом. - Я тебе, красавец, ударю! А ну, бабы, ратуйте!
Ноздри ее побелели. Злой летучий румянец обжег щеки. С неожиданной силой она схватила багор и замахнулась на Давыдку.
- Тю, скаженная! - закричал Давыдка, увертываясь.
Загалдев, бабы вцепились в борта. Давыдка отвернулся и плюнул в светлую воду. Из-за поворота, разметав пенистые усы, выходил катерок.
Давно скрылся в протоке зеленый катер рыбной охраны, утащивший браконьерскую байду, а бабы все еще не брались за весла.
Вода вокруг лодки стала холодной и гладкой. Светлые от росы берега раздвинулись, брызги зелени обозначились на карликовых черных ветлах, обступивших реку. Осетр высоким плавником распорол желтый шелк, растянутый между берегов, и веселое небо апреля распахнулось над Доном.
И вдруг, точно сговорившись, Васса и Любка заплакали. Васса беззвучно, закрывая лицо жестким рукавом плаща, Любка - захлебываясь и причитая в полный голос.
Проезжий почтарь, остановив лошадь, с тревогой глянул с высокого воза на двух рослых плачущих баб.
- Утонул кто? - закричал он участливо.
Не отвечая, Васса села за весла.
- А що им буде? - спросила Любка сквозь слезы.
- Що буде, то и буде, - сказала Васса жестоко.
Глаза ее высохли и горели. Она гребла сердитыми, короткими рывками, по-матросски сбрасывая воду с весла.
1935