– Если вы согласитесь принять мое старшинство, мою сеньорию, – продолжал курфюрст, – то дело за малым: остается только принести присягу.
– Ваше высочество, я готов принести ее прямо сейчас, – с трудом и сипло произнес кавалер.
– Нет, кавалер, – живо возразил канцлер, – все должно быть по правилам. Для клятвы мы подготовили часовню, там, перед святыми образами, вы и будете клясться. Святые отцы и рыцари свидетели ждут нас.
– Я готов, – повторил Волков, взяв себя в руки и переборов волнение.
– Так не будем тянуть, – сказал герцог, вставая, – у нас сегодня еще много дел, не так ли, канцлер?
– Именно, – согласился господин в мехах и золоте.
Как и все в этом замке, часовня была светла и чиста. И поп был чист и благочинен. И служки, и даже мальчишки из хора были благовидны. В часовне не было амвона и не было кафедры, сразу перед образами расстелили ковер, на ковре стояло кресло в цветах дома Ребенрее. Тут же перед ним лежала подушка. Народу в небольшую часовню набилось много, человек тридцать или сорок даже, разве всех сочтешь. И брат Ипполит каким-то образом сюда проник, стоял едва ли не в первом ряду, осеняя святым знамением кавалера исподтишка. Офицеры, что пришли с кавалером, стояли в задних рядах, и он их не видел. Сам он стоял рядом с попом, который ему что-то говорил, милостиво улыбаясь – но Волков, убей бог, не понимал ни слова. То ли от духоты, что была в часовне, то ли от волнения. Он только кивал согласно и старался усмирить в себе кровь, что приливала к лицу и шумела в ушах. Но все тщетно. Разве можно быть спокойным человеку в такую минуту?
Карл Оттон Четвертый, герцог и курфюрст Ребенрее, пришел в часовню в одежде, которую можно считать официальной – в длинной собольей шубе, подбитой горностаями, поверх которой висела тяжелая и старая золотая цепь. Только он, кроме попа, был в головном уборе – богатом берете черного бархата. Впрочем, его с герцога сняли, водрузив взамен небольшую корону из золота.
Гул в часовне сразу стих, как только герцог приклонил колено пред образами, перекрестился, поцеловал руку попу и сел в свое кресло. Канцлер встал рядом. Сразу за спиной у Волкова появился человек.
Стало тихо. Поп принялся читать молитву. Читал расторопно, но внятно и хорошо. Все слушали и, где было нужно, крестились. И соглашались с попом: Амэн.
Затем красиво запел небольшой хор, и как только он стих, поп певуче промолвил, глядя на Волкова:
– Кто ты, человек добрый? Как нарекли тебя и чьей ты семьи? Говори, как перед Господом говорить будешь, без утайки и лукавства или подлости.
– Назовите имя свое, – прошептал человек, стоявший за кавалером, почти ему в ухо.
– Имя мое Фолькоф, а нарекли меня Иеронимом, – твердо, уже почти не чувствуя волнения, сказал Волков, ничего более он говорить не хотел.
– Имеете ли достоинство, что дается по рождению, или берется доблестью? – продолжал поп.
– Говорите, что вы рыцарь, – шептал человек за спиной.
– Я рыцарь Божий. Достоинство рыцарское возложил на меня архиепископ Ланна.
– Подайте мне меч свой, – сказал поп. – Пред сеньором на клятве без оружия будьте.
Человек за спиной произнес:
– Отдайте слуге Господа меч с ножнами вместе.
Волков быстро отвязал ножны с мечом от пояса и передал их священнику.
– Ступайте сюда, – пригласил его канцлер, указывая место на ковре перед троном. И он собственноручно положил подушку у ног герцога.
– Поставьте колено на подушку, – шептал человек за спиной.
Волков подошел к подушке и не без труда опустил на нее колено здоровой ноги. Теперь он стоял пред герцогом на одном колене.
– Сложите руки в молитве, – шептал человек за спиной.
Волков повиновался и сложил ладони перед собой, словно молил Бога.
Тогда герцог крепко сжал его ладони своими и спросил, громко и четко выговаривая слова:
– Скажи мне, рыцарь, перед лицом других рыцарей, и нобилей, и других свободных людей, принимаешь ли ты мое старшинство?
– Громко скажите: «Принимаю», – послышался шепот за спиной.
– Принимаю! – повторил Волков.
– Принимаешь ли мой сеньорат над собой?
– Скажите громко: «Принимаю».
– Принимаю!
– Скажешь ли ты без утайки при других рыцарях, нобилях и при свободных людях, что я твой сеньор?
– Скажите: «Вы мой сеньор».
– Вы мой сеньор, – повторил кавалер.
– Клянешься ли, что будешь чтить меня как названного отца или старшего брата?
– Повторите дословно, – шептали из-за спины.
– Клянусь, что буду чтить вас как названного отца или старшего брата.