Тео растянулся на стуле, едва не опрокинувшись назад. Потянулся и зевнул.
— Невозможно. Поменять нас обратно может только командор, или вояка. Нужен специальный доступ. Там у тебя кто-нибудь есть?
Вася огляделся.
— Нет тут никого.
— Я так и думал. Ну тогда, — решил техник. — Скушаю ка я еще один бургер. Деньги то остались. Вкусная хреновина…
От злости Вася сжал кулаки.
— Итак, — начала командор, прохаживаясь вдоль овального стола. В центре, на том месте, где обычно сидела она, расположился, склонив голову, техник. Справа и слева сидели майор и Вася. — Подсудимый, грубо нарушив предписания инструкции, взял под контроль тело контейнера.
— Виноват, — заметил техник. Командор не обратила на него внимания.
— Далее, — продолжила она. — Он, управляя контейнером продолжительное время знакомился, с особями женского пола и, потратив все имеющиеся средства, употребил в избыточных количествах вредную для организма пищу, чем спровоцировал приступ метеоризма.
— Не так все страшно, — заметил техник.
— Мама скорую собиралась вызывать, — вставил свои пять копеек Вася.
— Зато у тебя есть телефон симпатичной девушки, — парировал белобрысый.
— Случайные немотивированные связи, — заметила командор. — Не допускаются! Работаем исключительно по утвержденному плану.
— Прошу прощения! — подал голос Вася, у которого от последней фразы волосы на голове встали дыбом. — Можно подробнее? То есть, я смогу встречаться, извините, вступать в интимную связь, жениться, в конце концов, только на тех девушках, которых выберете вы?
— Само собой! — спокойно заметил майор. — Не думал же ты, что мы доверим такое важное дело тебе?
— Думал! — честно признался Вася. — Это мое тело. Моя жизнь. А если я влюблюсь?
— Исключено! — заметил техник. — Пара недель, и я смогу контролировать твою эндокринную систему. Что есть эта ваша любовь? Комбинация гормонов, и не более того.
— Я так не согласен… — испугался Вася.
— Техник! — рявкнула командор так, что все остальные разом притихли. — Речь сейчас не о нем, не о гормонах и не о эндокринной системе. Мы говорим о грубом нарушении предписаний.
Тео стер улыбку с лица и снова опустил голову, старательно изображая раскаяние.
— Что ты можешь сказать в свое оправдание?
— Я больше не буду! — пробурчал техник и поднял на командора свои огромные серые глаза. Васе показалось, что та едва заметно улыбнулась, но тут же снова напустила на свое лицо серьезное выражение.
— На первый раз, — сообщила она свое решение. — Обойдемся строгим предупреждением.
— Есть, строгое предупреждение! — хлопнув себя тыльной стороной ладони по лбу (Вася решил, что это у них что-то вроде воинского приветствия), отрапортовал техник, и на лице снова появилась его вечная беззаботная улыбка. Было видно, что несколько секунд без оной дались белобрысому непросто.
— Так что на счет меня? — вернулся к интересующей его теме Вася. — Как на счет личной жизни?
— Я думаю, — командор бросила взгляд на подчиненных, как будто ища у них поддержки. — Мы придем к какому-то консенсусу. Со временем.
Вася понял, что женщина ушла от прямого ответа. По всей видимости, настаивать на нем смысла не было. Ну и ладно… Все равно, пока даже признаков будущего романа не наблюдалось. К чему торопиться?
— На этом объявляю наше совещание закрытым! — произнесла командор. — Вопросы есть? — кинула она, уже собираясь покинуть помещение.
— Есть один! — подал голос Вася, которому идти было некуда. — Если мы все здесь, то кто управляет телом?
Присутствующие уставились на погасший экран.
— Никто, — пожал плечами техник. Этот вопрос явно входил в его компетенцию. — Пока ты спишь, мозг отдыхает, а ты можешь в это время видеть сны, а можешь находиться здесь. По нашему желанию.
— Тогда можно сделать так, чтобы я хоть иногда был здесь? — попросил Вася. — Вы могли бы многому меня научить.
Техник вопросительно посмотрел на командора. Та кивнула.
— Вот и договорились! — техник расплылся в улыбке.
Раздался противный звук, царапающего стекло гвоздя. Лицо Васи исказила гримаса ментальной боли. Он вспомнил, что уже слышал такой, раньше. Но тогда возможности закрыть уши не было.
— Что это? — автоматически поинтересовался он, когда писк затих.