— Какому письму? Я же ничего не писала!
— Люди пишут, Дарья…, — прогудел участковый. — Люди пишут. А мы, следовательно, комиссия. Поняла?
— Лю-у-уди? Да, что они могут написать-то?
— Вы позволите нам войти? — опять вмешался инструктор, отодвинув в сторону замершего на крыльце участкового.
— А чего же… Проходьте. Только у меня тут беспорядок, не убиралась я, комиссию не ждала…
Все четверо, еще потоптавшись и потопав каблуками на крыльце, протиснулись в дом. Тут и правда никакого порядка не было. Темный зал без окон, заменяющий прихожую, какой-то мусор и пыль на полу, а у стены стоял большой алюминиевый молочный бидон, на который тут же уставились пришедшие. И запах…
— Фу-у-у… Чем это у тебя тут, Дарья… Фу-у-у…
Женщины только судорожно сглатывали и все косили глазом на инструктора горкома: долго он еще тут будет думать? Все же и так ясно!
— Да, чем-чем… Вон, Шарик мой сдох на днях. Никто вас у калитки потому и не встретил, — пригорюнилась хозяйка, в темноте встречающая гостей.
— Шарик, говоришь…
— Дарья Антоновна, — снова вмешался инструктор. — Я должен разобраться с письмом.
— А кто пишет-то? Поглядеть можно?
— Не шуткуй, Дарья. Лучше сразу скажи: самогоновку гонишь? — участковый вертел в руках фуражку, как бы не зная, куда ее деть.
— Издеваетесь, да? Смеетесь над одинокой женщиной? Какая самогонка, когда у нас в сельсовете «зона трезвости»?
— То есть, ты вот при комиссии честно и прямо заявляешь, что самогоновку не гонишь? Так я понял?
— Да!
— А бидон вот этот самый…
— А бидон я купила в совхозе. Все официально, через кассу. У меня и накладная есть!
— Ну, тогда извини, Дарья Антоновна, что помешали тебе, побеспокоили, — и участковый, чуть подвинув в сторону инструктора горкома, шагнул на улицу.
Следом выскочили обе женщины.
Инструктор, постояв в недоумении, кивнул на прощание хозяйке и тоже вышел:
— Вы куда? — бросил он в спину спускающемуся по ступенькам участковому.
— Назад, куда же. Вишь, сама говорит, что не гонит самогоновку. Так и ответим в акте. Так, дамочки?
— Ну…, — замялись в неуверенности «дамочки».
— Не понял. Вот же брага поставлена — видели?
— Бидон видел. Брагу не видел. И вы, между прочим, брагу тоже не видели.
— Так, посмотреть же можно. Вон бидон-то, на самом виду, считай!
— А вот ордера на обыск нет у меня. Может, у вас такое право есть — по домам шариться?
— Но я думал, что вы…
— А вы не думайте, здоровее будете. Мы по письму пришли. Мы с хозяйкой говорили. Она нам ответила. Что вам еще надо?
— Ну, в принципе-то…
— Не в принципе, а в натуре. Нет самогоновки. Так Дарья сама сказала. Так и пишите. А шариться по домам — это не ко мне. Это ордер надо.
И он размашисто зашагал к калитке. А выйдя из нее, оглянулся вокруг и вдруг повернул налево.
— Так куда же вы?
— Мне еще тут надо посетить кое-кого. Это же мой участок. А вы той же дорогой, по краешку, по краешку — до дому. Акт я в сельсовете потом подпишу, как зайду.
Руку к козырьку, кивок женщинам, и участковый удалился, больше не оглядываясь.
— Нет, а, правда… Мы же права такого не имеем, — вступилась за него библиотекарша. — Ну, пришли вот. Спросили…
— Что, и запаха не слышали?
— Так ведь, Шарик…
— Эх, — обреченно махнул рукой инструктор. — Ну, пошли тогда в сельсовет. Будем писать ответ на письмо.
…
Дарья вышла на крыльцо. Даже помахала на прощание оглянувшемуся от забора инструктору. А что? Парень молодой, видный, при должности. Чего бы и не помахать такому? И она, кстати, совсем не старая еще. И даже более того.
Она вернулась в дом, пробежала в единственную комнату, разгороженную большой печью на спальную с кроватью, этажеркой и телевизором на массивной тумбочке, и кухню с газовой плитой на две конфорки. На стене у входа висело зеркало. Как раз такое, как обычно вешают все девушки, чтобы, выходя, взглянуть напоследок, все ли в порядке в ресницах и в бровях. Так ли уложена прическа, и не размазалась ли помада.
Вот только не надо говорить, что в селе девушки не красят ресницы и не стригутся в парикмахерских.
Да, и про девушек, кстати.
Она осторожно заглянула в зеркало, всмотрелась, сдернув накинутую впопыхах шаль.
— Ах-х-х!
И что теперь делать? Как жить? Дарье Антоновне, депутату сельсовета и передовику производства соседней фермы, той, что сразу через дорогу, недавно исполнилось пятьдесят. Сельская жизнь, идиотизмом которой ругались классики, не красила. В пятьдесят тут вполне можно было выглядеть на все семьдесят. Даже сквозь помаду и тушь.