Вздохнув поглубже, я отринул сомнения и принялся за начертание трех проекций созданной руны. Чарованная бумага приняла рисунок без каких-либо сложностей, и только после того, как я закончил наносить последний изгиб, меня пробила дрожь.
-А если.., нет, теперь точно все,.. - я не договорил, дернувшись от звука собственного голоса в тиши «рунной» избы.
События последних дней, как и приближающийся обряд «единения со стихией», вытеснили мысль о том, что если я ошибся, то навсегда останусь обывателем. Не иметь возможности управлять бахиром из-за собственной самонадеянности, казалось теперь верхом глупости.
«-Я же наверняка ошибся», - пульсировала в такт биению сердца страшная догадка.
Одно дело оказаться простым одаренным, и совсем другое, остаться «никем». Руки, в которых я держал последний чар-лист, заметно дрожали. Безумная надежда найти еще один чарованный лист и исправить содеянное, закончилась провалом. Полчаса бесплотных поисков по всем полкам, шкафам и столам «рунной» избы, вынудили признать бесполезность моих действий.
Присылаемые из Столицы, чар-листы выдавались «рунным» избам строго по заявленному количеству назначенному писцу. Этой зимой пятнадцать юношей и девушек должно было пройти обряд. Последний чар-лист, предназначенный мне, лежал на столе, испорченный сложнейшим клубком фантазий.
«-Что же я наделал», - устало присев на скамью, я ссутулился.
Раскрытая по середине, «книга рун» лежала на своем постаменте. Понимая, что больше ничего не остается, я вложил чар-лист внутрь и захлопнул обложку. Моргая раньше почти сразу же после закрытия, с моей руной артефакт замешкался, заставив вспотеть не только ладони, но и загривок. По спине побежала предательская капля пота, остановившись в районе поясницы и оставив после себя мерзкое ощущение. Наконец-то долгожданный всплеск синего света резанул по глазам, и, забывший как дышать за истекшие три минуты, я судорожно втянул в себя спертый воздух.
Глава8
Глава8
Приезд мастера и трех сопровождавших «ключника» витязей, я бессовестно проспал. Моим временным пристанищем стал, как ни странно школьный двор, а если быть точным, то чердак избы. Забравшись под стропила еще до того, как пропели питухи, я проспал и открытие окна портала на центральной деревенской улице и устроенное после солнцеворота застолье.
Обдумав упущенное, я пришел к выводу, что ничего не потерял. Прокол пространства и проход сквозь светящийся октарионом вертикальный овал, я видел каждый год, что прожил в деревне. А на застолье, для наших и гостей из соседских деревень, мне и подавно делать было не чего в силу обострившегося к моей персоне негативного отношения. Единственное, чего казалось жаль, так это упущенной возможности взглянуть на прибывших для проведения обряда одаренных.
-Так я же.. О! - дав самому себе мысленный подзатыльник, я скатился с чердака.
Помогая в «рунной» избе, я имел теперь полное право находиться в ее стенах и даже смотреть, как ведут себя приезжие из столицы в «приватной» обстановке. Мое стремительное передвижение по улицам деревни сопровождалось наступавшим на миг молчанием. Все, кому я попадался на встречу, замирали, после чего, провожали мою стремительную и субтильную фигурку внимательным взглядом. Попыток поймать или еще как-то ограничить свободу никто не осмелился предпринять. Как отреагируют приезжие на избиение одного из работников «рунной» избы, жители деревни предсказать не могли и оттого побаивались меня трогать.
«-Трусы», - в сердцах мысленно высказался я.
Проскочив в приоткрытые ворота, я никого не увидел во дворе «рунной» избы. Первые же мысли, о возможных причинах отсутствия людей, вызвали у меня панический приступ.
«-Неужели я проспал и обряд уже провели?!» - замерев столбом в воротах, обомлел я.
-А где все? - густой бас, раздавшийся над самым ухом, заставил подпрыгнуть.
-Ой, - вырвалось помимо воли, стоило мне развернуться и встретиться взглядом с близко посаженными и злобно посматривающими из под надбровных дуг, глазами.
-Хо-хо-хо, - довольный моим испугом, засмеялся незнакомец.
Я насупился, предстать перед приезжим в смешном виде, оказалось очень обидным и раздражающим. Несмотря на воспоминания прежней жизни, я оставался подростком пятнадцати лет и все рефлексы юного тела отказывались принимать опыт прожившего тридцать лет мужчины. Ко всему прочему, говоря честно с самим собой, соображать лучше я не стал, порой ловя себя на мысли, что там-то и тогда-то меня обманули или ловко обвели вокруг пальца.
-Где все не знаю, - наконец-то сообразив, что от меня ждут ответа, сознался я и представился: - а я Василий, сын пахаря Савелия, помощник писаря!