-Ты хотел купаться, ты обманул, плохая игрушка, - последние слова были произнесены с обидой, после чего последовала атака.
От края обрыва меня отделяло порядка двадцати метров, так что полетевшим в меня конструктам требовалось очень мало времени, для попадания в цель. Изученное еще по учебнику Палыча, защитное построение из семи конструктов, запоздало активировалось передо мной, в безуспешной попытке отразить наполненные чужим бахиром техники.
-Ты скучный, ты сломался, - падая в воду, я успел напоследок расслышать голоса девочек.
Купаться и нырять мне нравилось всегда. Я не умел плавать, а вот купаться и нырять умел. Надолго оставаясь под водой, я мог переползать с места на место, держась за подводные камни. Это вводило в заблуждение остальных мальчишек в деревне, которые почему-то думали, что плавать и нырять это одно и тоже.
"-Наверное потому, что они никогда не видели моря", - пришла догадка, припозднившись почти на целый год.
Вспомнив про родную деревню, я опять испытал чувство тоски по родным краями. Выбравшись на берег, я уселся на прохладный валун и принялся смотреть на текущую воду. Чар доспех уберег меня от ушибов, а техника обогрев справилась с мокрой одежной и волосами. Перестав чувствовать дискомфорт от сырости через две минуты, я продолжал сидеть на месте, утратив в одно мгновение желание куда-либо идти или что-либо делать.════
-Обиделся? - спросила Маша.
-Злишься? - спросила Даша.
-Это я сломал вашу "игрушку", - не поворачиваясь к сестрам, признался я.
-Мы знаем, мы видели, - опять на два голоса сказали они: - теперь ты будешь нашей "игрушкой".
То, что я сидел спиной к сестрам, не мешало мне наблюдать за ними внутренним зрением. После того, как прозвучали последние слова, в мою сторону полетели разнообразные конструкты. Они не несли в себе ничего разрушительно-боевого, и, насколько я мог судить, техники предназначались для изменения живых существ.
В отличие от прошлого раза, я оказался готов к отражению атаки. Полностью раскрытые фокус-точки стихий вначале просто всасывали энергию из сыплющихся на меня конструктов, после чего подсоединились к чужим источникам напрямую, начав перекачку бахира.
Привыкшие полагаться на свои техники, напавшие на меня даже не пытались бежать. Они боролись до последнего, осев рядом с валуном, как только иссякли их источники жизненной энергии. Повернувшись к тому месту, где стояли Маша и Даша, я увидел иссохшие трупы, принадлежащие двум старухам. Длинные и спутанные волосы частично закрывали обезображенные глубокими морщинами лица. Всмотревшись повнимательнее, я понял, что колдуньи улыбались перед своей смертью.═ ═
"-В народе болтали, что колдуны и колдуньи всегда умирают от рук своих учеников, но только после того, как те полностью перенимали их опыт", - неожиданно всплыло в моей памяти.
Начав медленно просматривать конструкты, которые использовали Маша и Даша во время атаки, я сообразил, что представшие передо мной в образе девочек, колдуньи таким образом передали мне все свои знания. Начиная от самого простого, переходя ко все более сложным и запутанным, они умерли с уверенностью в том, что нашли себе достойную замену.
-Будьте вы прокляты! - разозлился я, соскочив в валуна.
Для того чтобы понять, чему меня "научили", требовались эксперименты на живых людях. Разбираясь, что и как делает тот или иной конструкт, незаметно для себя, я стану таким-же как и они, циничным, безжалостным колдуном.
-Не хочу, - твердо сказал я вслух.
Обратившись к артефакту, висевшему на моей шее, я перешел на расширенное восприятие дальнозоркости. Думая о родительском доме, мне даже не потребовалось его искать, как я увидел и родную деревню и раскинувшиеся вокруг нее поля.
"-Как все просто", - отметил я удобство артефакта Южан.
На этот раз я наполнил конструкт собственным бахиром совсем чуть-чуть, в результате открыв небольшой овал телепорта. Склонив голову, я прошел сквозь октарионовый портал, оказавшись у поворота дороги, ведущего к родной деревне.
Глава31
Торговый караван догнал меня у частокола, так что под створкой ворот я прошел вместе с тяжело груженными телегами. Снятые и спрятанные в чар-мешок доспехи, не привлекали ко мне внимания. Одетый как школяр, в светлую рубаху, портки и сандалии, я шел через деревню, то и дело встречая знакомые лица.
Меня никто не узнавал, деревенские приветствовали меня легким кивком головы, как если бы видели меня в первые в жизни и мы были незнакомы. Я же напротив не мог сдержать улыбки, величая каждого по имени отчеству. Продолжая после этого идти к отцовскому дому, я чувствовал устремленные в мою спину удивленные взгляды.
Дойдя до знакомых с детства ворот, я приоткрыл створку, отчего-то робея и не смея зайти во двор. Изба, как и остальные пристройки никак не изменились, разве что крышу сарая перестелили свежей дранкой. Помявшись, я все же вошел внутрь, притворив за собой проход.
-Вам кого? - вышедшая на крыльцо, старшая сестра меня заметила, но не узнала.
-Дай молока Маринка, а не то разобью крынку, - избитая годами дразнилка, соскочила с моего языка.
-Вася? - не поверила она, хоть и узнала мой голос.
-Кто там? - услышав, что старшая дочь с кем-то разговаривает, мать выглянула из сеней.
-Мам, - как-то по детски развел я руками.
Подслеповато щурясь, она вышла на крыльцо, после чего всплеснула руками и кинулась ко мне. Материнское сердце не обмануло, обнимая своего сына, так сильно изменившегося за столь короткий срок, она все не могла нарадоваться, что я вернулся целым и невредимым.
Вернувшийся ближе к вечеру отец с братьями материнской радости не разделял. Расставив ноги по шире, Савелий поинтересовался, где я взял одетую на меня форму. От того, что я учусь в старшей школе он не особо обрадовался, а может и не поверил. Сомневаться, в присутствии матери и остальных детей═отец не стал, дополнительно спросив, надолго ли я вернулся.
-Дорога до школы дальняя, уйду завтра, - сказал я, разочаровавшись в своих ожиданиях от посещения дома.
За вечерней трапезой меня посадили на привычное место, каких-либо изысков по поводу моего возвращения на столе не оказалось. Отец оставался хмур, обронив в конце, что я могу переночевать в хлеву. Лежа на сене, я перебирал в памяти реакции братьев и сестер на мое появление и не мог найти ни одного доказательства того, что моему возвращению хоть кто-нибудь рад.
"-Мама, - поправил я сам себя: -═мама единственная, кто обрадовался и расстроился до слез".
Проворочавшись от тягостных мыслей чуть ли не до рассвета, я смог ненадолго заснуть, впрочем вскоре разбуженный старшей сестрой Мариной. Провожать меня собралась вся семья, чему я немного был удивлен и обрадован. Каждый сказал какое-нибудь хорошее слово, на что я не сдержавшись выложил два железных рубля, сказав, что это Марине с Лизой в приданое. Сестры на это обозвали меня дураком, при этом чмокнув по одному разу в разные щеки.