— Ну что, линяешь? — уточнил санитар. — В больнице оставаться не советую, нормальной страховки у тебя нет, значит попадешь в подвал, где бомжи обосанные. До понедельника никто тобой заниматься не станет, только денежки будут высасывать, а до той поры и так все живет. Жрачка у нас, для таких как ты неотстрахованных, хилая, потому отожраться не надейся.
— По тебе не видно, что хилая, скоро уже ряха треснет, — почти мысленно произнес господин Берг и побрел на выход.
Когда он был у самой двери, слова санитара заставили его оглянуться и встрепенуться.
— Эй, мужик. Двести «йеллов», кстати, я у тебя взял. За охрану так сказать.
— Как это двести, какую-такую охрану? — сглотнув возмущение, спросил господин Берг.
— Ну, лежал же ты здесь словно куча, а я тебя сторожил, чтобы никто твое достояние не спиздил. Тут вообще такое творится — яйца могут оторвать, едва зазеваешься. Знаешь, сколько сейчас органы стоят на бирже?
Господин Берг потрогал свои органы и поежился, но потом даже повеселел из-за того, что так дешево отделался — всего парой сотен желтопузиков.
Было около часа ночи. Когда он подходил к станции метро «Дудаевская» (бывшая «Достоевская»), его замел патруль «Блюуотера». Голубые полицейские просветили и просканировали его на предмет ОВ, ВВ, устройств типа встроенного в прямую кишку гамма-излучателя. Бравые «голубые» явно искали повод утащить первого встречного в застенок. Но все же отпустили, когда Василий оторвал от сердца еще 200 мозолистых йеллобаксов — хлопцы в шлемах-горшках были по счастью не из Прибалтики, а из под Житомира, жадные, но не вредные.
С удобством располагаясь на сидении в вагоне метро, господин Берг был уверен, что на этом его мытарства закончились. Вокруг в массе своей сидели не севропы и не амраши, — те пользовались скайвеями — а родные русаки с добавлением китайских туристов. Так оно и казалось до поры до времени. Но неожиданно, на переходе между станциями «Проспект Бжезинского» (бывший «Невский проспект») и «Музей Маннергейма», поезд встал и тут же погас свет. Стало донельзя жутко, однако вскоре зажглись маленькие красные лампочки аварийного освещения. А потом послышался шум. Как будто кто-то открыл очень большой водопроводный кран с насадкой аэрации. И господин Берг вспомнил, что над ними Нева, в последние-то годы терроризм вырос, а подземные коммуникации остались прежними — зачем в них вкладываться, ведь приличные люди ездят на своих авто по скайвеям, а туристы по сабвеям. Единственное усовершенствование — вагоны были обмазаны нанопластиком, который в случае опасности затягивал щели, придавая герметичность…
Мощный поток воды захлестнул поезд, заставив его запрыгать, а стоящих и даже сидящих пассажиров попадать. Лишь немногие женщины смогли тоненько закричать, еще несколько слабонервных описалось со страха, а кто-то даже обкакался, сильно ухудшив качество замкнутого пространства.
— Донт уорри, Раша, — произнес военный в чине американского майора, видимо случайно, после визита к даме, оказавшийся в метро. — Америкэн арми с вами. Улибайтес!
Мужественный миротворец поднес фонарик к одному из иллюминаторов свежеспущенной подводной лодки. За стеклом как раз проплыл труп, у которого голова была пробита мобильником.
— О, май год, — бодро произнес бывалый военный, вселяя уверенность в остальных пассажиров и рассказал уже по-английски (однако господин Берг понял, о чём speak), что дескать, бывает так, что голова в одном месте, а яйца, за три километра остались, но демократия всё равно побеждает.
Наконец по поезду пролетел голос машиниста.
— Господа граждане ОПГГ и гости нашего города, со станцией связаться не могу, но воздуха в каждом вагоне хватит на шесть часов не слишком активного дыхания. Так что, господа граждане, не портите со скуки атмосферу.
Уже через три часа некоторые пассажиры потеряли морально-психологическую устойчивость, покраснели и стали делать вид, что задыхаются. Пискипер начал показывать, как можно дышать по минимуму, одними порами кожи.
Но через четыре часа майор потянулся за кольтом и хотел перестрелять этих «комми», чтобы для истинного носителя демократии, такого как он, осталось больше воздуха. По счастью сидевшая рядом баба ударила его по голове кошелкой, в которой явно находилась сковорода, «отдохни, сердечный», и американец надолго отпал.