Еще в апреле деловой предусмотрительный начальник васюганских нефтяников Фанис Идрисович Бадиков издал приказ о создании бригады по ремонту сельскохозяйственной техники. Подшефный совхоз «Дружный» передал в аренду тракторы и навесные агрегаты. Их требовалось отремонтировать, произвести регулировку. Первой в приказе числилась фамилия Козлова, начальника прокатно-ремонтного цеха эксплуатационного оборудования. На Владимира Ефимовича возлагалась главная задача — с небольшой ремонтной бригадой оживить к началу сенокосной страды всю отведенную технику.
Оживить, влить в нее силу для трудной работы на лугах.
С Козловым мы ровесники — родились за три года до начала войны. Его родина — деревня Большая Речка в Новосибирской области. Моя родина — Нарым. Есть у меня в родове тоже Большая Речка — Обь. Она помогала взрослеть, набираться терпения и житейского ума-разума.
Владимир Ефимович работал слесарем-лекальщиком. Знаток механосборочных операций. Слесарное дело и по сей день осталось любимым делом его жизни. Однако из-за несчастного случая пришлось отойти от него. Отняли этому жизнелюбивому человеку левую руку. Но судьбе не удалось отнять, поколебать его волю, ослабить характер. Выход из трудного положения был найден такой: Владимир Ефимович закончил Томский автодорожный техникум, остался в родном цехе рядышком с металлом, станками, главное — с людьми, производящими ремонт нефтепромыслового оборудования. Не очень-то его прельщает должность начальника цеха: он успел попять, оцепить великую ценность и значимость рабочего человека. Его «металлический стаж» большой, почти три десятка лет. Внедрил на производстве много дельных рационализаторских предложений. Я радовался предстоящей встрече с Козловым на сенокосных угодьях.
Полуденное солнце обжилось в высоких голубых хоромах. Велик и красочен мир земли, утопающей в его щедрых лучах. Потянулись припойменные равнины. Не поймешь: кустарниковые островки забредают в воду или выбредают из нее. Поражает причудливость серебристых завитков проток и речек, обилие больших и маленьких озер.
Узорчатое полотно убегает к светло-зеленой дымке горизонта и где-то там сшивается с новым затейливым кружевом.
Гигантскими рептилиями выползают из вод травянистые гривы. Ярко-изумрудные спины взблескивают под напором лучей, словно пошевеливаются, скатывая с себя остатки влаги.
Обские воды нынче вновь обошли, обхитрили огромные пространства вокруг своего излюбленного ложа. Они подмяли под себя грядины кустарников, обременили тяжестью луга, растворили в мутной пучине озера. Матерая река давно откатилась к своим границам, оставив в спешке и забывчивости множество потопленных низин: близлежащие луга возле них, как невыжатые мочалки. С косой еще можно пройтись по травам, выстричь прокосы. С техникой лучше не соваться.
Но не везде такая картина. Кое-где сухие гривы в шлемах стогов. У нарымчан так: воду брани, да не упускай дни. Прозвенит бубенчиком короткое северное лето, не ухватишь его, не попросишь: повремени, не успел корма заготовить.
Нынче васюганские нефтяники пошли «в отдел» от подшефного совхоза. Выделили им далеко не золотое местечко — луга вблизи протоки Муч. Совхоз «Дружный» их не выкашивал несколько лет, отчего они потеряли свою продуктивность, местами, как бородавками, покрылись кочкарником. На луга по закрайкам стали наползать кустарники. Вот тебе и Муч! Будет мучение с сенокосом, ведь надо поставить в стога ни много ни мало — шестьсот тонн сена. План, как приказ. Кругленькая цифра многим ввинчивалась в голову, заставляла проявлять расторопность, предпринимать решительные действия.
…Притерпелся к вертолетному шуму. Сосредотачиваю внимание на диковинном живом холсте земли. Каждый год воссоздает природа эту великую картину, обновляет ее. Сколько затрачено мастерства и красок! Прогибы нежно-зеленых ложбин. Скопище кудрявоголового ракитника. Охряно-коричневые разводья на заболачиваемых низинах. И повсюду нерасшифрованные иероглифы безымянных речек, невесть откуда появившихся ручьев и проток. Земля кажется накрепко зашнурованной этими стальными жгутами, надежно опечатана личными печатями озер. Но давно уже эта нарымская земля — не тайна за семью печатями.
Гафуров дремлет. Саша возится с Дружком: поглаживает нежно кобелька по голове. Терпи, Дружок! Твой собрат в космосе побывал, а ты летишь всего лишь на километровой высоте.
Вот и отрядный стаи показался: рядок аккуратно расставленных вагончиков, похожих на длинные бочки, бревенчатая изба в стороне, другие постройки, соединенные между собой тротуарами. За волейбольной площадкой тракторы, навесные агрегаты. С одной стороны огромный луг упирается в полосу берегового кустарника возле широкой протоки. С другой его поджимают озера.