— Я-я-яшенька-а-а! Выручи! Хоть «Дэты» дай, пусть брюхо продерет, пока комары не зажирают.
Депутация загалдела разом. Поправили трап. Услужливо занесли на самоходку мешок с картошкой. Филькин петух, выждав удобный момент, больно долбанул владельца в небритый подбородок. Мужичонка бесцеремонно завинтил ему башку, умастил под крыло.
— Я тте, гад, поозорую!
Механик теплохода — его за чрезмерную полноту прозвали в экипаже «двубрюшным» — громко крикнул из открытой двери рубки:
— Капитан, на борт! Срочная радиограмма!
Отошли от берега. Повернулись к верховью. Ту-да, ту-да, ту-да — принялся вытверживать привычным говорком дизель.
— Ловко ты с радиограммой придумал, — похвалил Абрамцев механика. — Чуть не растерзали.
Мы видели, как хозяин «существенной животной» поспешно сдернул намордник, вытряхнул из мешка барана и поддал ему увесистого пинка.
Филька вытащил из-под телогрейки петуха, поднял правое крыло. Одноглазый развинтил голову, тряхнул тяжелым огнистым гребнем. Вытянув шею, петенька хотел пустить звонкую руладу. Успел пропеть сольное ку-ка. Ре-ку не дал докончить Филя — швырнул жирненького в воздух. Пока тот кривобоко и очумело летел до земли, приголубил его вдогонку облезлой шапчонкой.
С яра чья-то бойкоголосая бабенка стращала:
— Вот вернись только, вернись! Я ттебе башку-то проломлю! Покажу, как хозяйство курочить!
Ночью на меня опять навалилась бессонница. «Двубрюшный» механик не один час терроризировал камнепадным храпом. Страшными, накатными горловыми звуками он даже конфузил безобидный доверчивый дизель: его шум тонул, когда взметывался на поверхность рта и носа обрушительный каскад.
Возрастающая цена за горлышко красноречивее лоцманской карты говорила, что мы все дальше забираемся в северные широты, в болотистую глубинку. И сама природа подтверждала это. Была скупее, насупленнее, строже. Не дарила нам тепла. Насылала то ледяной, секущий дождь, то снежную заверть. Немые, настороженные дали, лесистые увалы, вползающая в повороты река лежали под тяжелым гнетом туч, словно плющились под ними, с трудом выползали из-под темных, бесформенных глыбин.
У штурвала стоял механик. Яков высчитывал по карманному календарику, совпадает ли приход «гэтээмки» с вахтой Лии. Выходило — совпадает. Глаза заискрились. Вырвался тайный радостный вздох. Всем стало понятно: ждет встречи. Ведь он в борьбе, в муках, сомнениях учил, воспитывал, пестовал свою душу. Хотел, чтобы плоды труда его не пропали даром, не сгинули, как брошенная в водоверть монетка.
Теплоход с бычьим упрямством раздвигал угрюмые берега. По первой спешной воде забирался в верховье. Ту да, ту-да, ту-да — выговаривал выносливый двигатель.
Важный от многоводья Васюган сегодня особенно желательно, беспрепятственно пропускал нас по изгибистому, тихоплесному пути…
Северная мозаика
К вершинам труда коммунисты и комсомольцы томского Севера идут в одной крепкой связке, как альпинисты, покоряющие трудные горные высоты. Именно за такое настойчивое восхождение Александровский район, его люди были награждены переходящим Красным знаменем ЦК КПСС, Совета Министров СССР, БЦСПС и ЦК ВЛКСМ.
Помнится мне конференция нефтяников в Стрежевом. Подводились итоги 1983 года. Принимался коллективный договор на четвертый год одиннадцатой пятилетки. Слово для выступления предоставили буровому мастеру Т. Г. Фаттахову, лауреату премии Ленинского комсомола. Возможно, боясь не уложиться в отведенные для выступления десять минут, мастер говорил скороговоркой и тихо. По залу пронесся шумок. Бывший тогда генеральный директор производственного объединения «Томскнефть» Леонид Иванович Филимонов пододвинул к себе установленный для президиума микрофон, отчетливо произнес:
— Тише, товарищи, тише! Прислушайтесь повнимательнее к этому человеку, — посмотрел на Фаттахова. — Он тихо говорит, но громко работает.
Много коллективов, работающих в тяжелых северных условиях, заявляют о себе громкими делами. Буровые бригады 3. X. Усманова, А. С. Репникова, В. А. Иванова, Т. Г. Фаттахова, Н. Я. Гайдая с большим опережением справляются с годовыми планами проходки скважин. Непотухающий огонь социалистического соревнования ярко горит в Стрежевском и Васюганском нефтегазодобывающих управлениях и в управлениях буровых работ. Общий километраж скважин, убегающих в глубь земли, исчисляется многими десятками и сотнями верст. Дистанции поистине марафонские. Только за один месяц буровнки-ренниковцы пробурили без малого восемь тысяч метров горных пород. Был зарегистрирован новый рекорд проходки скважин. За этим рекордом последовали новые.