Наконец, придумала она, как узнать секрет Бабы-Яги. Пока не было той дома, полы в избушке до блеска натерла. Как пришла Яга домой, поскользнулась на гладком полу да ногу себе и подвернула.
Да только было у Бабы-Яги снадобье от болезней разных костяных. Попросила она девушку принести ей флакончик, а Фекла взяла, да и вылила потихоньку зелье, а во флакончик налила воду простую. Баба-Яга не заметила ничего, так выпила.
Наутро проснулась, да стала собираться в путь-дорожку, а нога-то ее и не слушается. Что делать? Забеспокоилась Баба-Яга не на шутку и велела:
— Принеси-ка мне, Фекла, блюдечко серебряное, да яблочко наливное.
Заплакала Фекла, да повинилась:
— Съела я, давеча, яблочко наливное. Уж больно оно румяно было.
— Ах, ты, хухры-мухры! — рассердилась Баба-Яга. — Ну, ладно, яичко куриное, что ли, подай:
— Курочки три дня не неслись.
Делать нечего, достала Баба-Яга золотое Яйцо свое заветное, да только вот незадача — не желает Яичко кататься как следует по блюдечку серебряному. Сколько ни каталось, ничего не видно. Не для того ведь Яйцо это предназначено.
Принялась, тогда, Баба-Яга причитать, схватившись за голову:
— Ох, помре! Ох, помре! Ох, помре!
Испугалась Фекла, принялась допытываться у Яги, что случилось такого страшного? Чуяло сердце ее, неспроста все это. Есть тут какая-то тайна. Да виду не подает, спокойно делами своими занимается.
Баба-Яга и так, и этак — не хочет нога двигаться. Смирилась тогда она, да и говорит:
— Видно придется тебе идти, Феклуша. Возьмешь с собою молока парного, да снесешь его в лес еловый, что за трясиною зыбучей. В лесу том домишко, а в нем младенец лежит в колыбели. Младенца накорми, да только пеленок не трогай, не то младенца загубишь.
— Зачем же он там лежит один? — удивилась Фекла.
— Подарочек он.
— Кому? Неужели Змею Горынычу? — ахнула Фекла.
— Может и Змею, может и Горынычу, а может и нет, кто его разберет. Яшей мы его кличем. А видеть толком и не видели. Так-то вот. Только он нынче, видать, в гостях задержался далече, вот и приходится мне за дитем присматривать, чтобы свеженький был, да тепленький.
Страшно стало Фекле, обомлела, заволновалась.
Увидела это Баба-Яга нахмурилась, да строго- настрого приказала:
— Не тронь младенца, а то хуже будет. Тимофеевич с тобой пойдет — дорогу укажет и стеречь будет. Да смотри, глаз у него стрекучий.
Что значит «стрекучий», этого не ведала Фекла, но поняла, что держаться надо настороже.
Взяла она молока, хлеба в дорогу да посох осиновый, дабы в болоте не увязнуть, и отправилась в лес. А кот Тимофеевич впереди идет, путь указывает. Вдруг птичку увидал, из глаза зеленого луч света пустил — упала птичка замертво. Поняла тогда Фекла, что значит «глаз стрекучий», да еще крепче испугалась, но послушно шла следом.
Так прошли они болото гиблое. Оказались в лесу дремучем. Скоро вышли они на полянку. Под елью, обхватом в семь сажень, увидела Фекла домишко, в землю вросший наполовину. Кот пропустил девушку вперед, а сам в дверях сторожит.
Вошла Фекла и увидела колыбель на цепях, а в ней младенец криком кричит. Скоренько накормила его Фекла молоком из бутыли большой. Смотрит она на ребеночка, а тот улыбается ей радостно. Завернут он в пеленку необыкновенную, никогда Фекла такой не видала. Вся она расписана письменами загадочными, да узорами чудесными вышита: золотом по полотну червонному.
Оглянулась Фекла на кота, а тот мышь сторожит, отвлекся от нее. Тогда поспешно взяла она младенца, да распеленала. И тотчас превратился младенец в доброго молодца, жениха ее, Феодора. Обрадовалась девушка, да только рано радоваться было.
Лежит-то он смиренно, в чем мать родила, да бутылку с молоком сосет. Потом радостно залепетал, ручками замахал, все равно, как малыш несмышленый. На невесту свою Феодор смотрит и словно бы не узнает. Да и слова, оказывается, все позабыл, да и стоять не умеет.
Поняла тогда Фекла, что пеленка завороженная — память у людей отбирает. И решила она наказать Бабу-Ягу.
Да тут про кота вспомнила. Быстро пеленкой его накрыла, и стал он котенком махоньким. А как сняла, так он вновь обратился во взрослого большого кота, и, конечно забыл обо всем на свете.
Одела Фекла Феодора в свою рубаху исподнюю, да, взяв пеленку, в путь обратный пустились. Феодор, словно ребенок малый не может и шагу ступить. Пришлось Фекле учить его ходить. Феодор скоренько уразумел науку эту немудреную, даже бегать стал, чуть в болото не угодил.
Крепко пришлось держать его Фекле. Тяжело, а идти надо, да быстро идти. А кот, жалобно мяукая, плелся следом. Насилу к дому Бабы-Яги дошли они по болотам коварным, ведь и кот дорогу забыл.