Надо что-то делать, выбираться как-то!
Дождавшись, когда шум во дворе затих – видать, отъехали, – молодой человек скрючился и, перекинув связанные руки через ноги вперед, зубами освободился от пут, после чего сразу же попытался было забраться повыше к крыше, содрал в кровь ногти, но так и не залез – слишком уж сруб был высок, а щели меж бревнами узки – не то что ногу поставить, и пальцами-то не зацепиться.
Попробовав на крепость все бревна – вдруг да какое шатается, узник попытался расширить воротную щель, оторвать досочку… Ага, оторвешь – доски-то тесаные, толстые, железными полосами стянуты. Тут только «болгаркой» и взять. Ла-адно… Вожников невесело усмехнулся: придется идти другим путем. Раз из этого чертова амбара никак не выбраться, то… то нужно искать того, кто поможет это сделать, скажем – тех же слуг, коим поручено пленника, не говоря худого слова, убить. Пока они на постоялый двор сбегают – убежали уже, – пока Ахметку расспросят да, может, Борисычей с Антипом… Борисычи. А ведь дьяк про беглецов явно не в курсе! Ну, так правильно – связь-то какая? Ни телефона, ни телеграфа – одни гонцы. Что же касаемо господина старшего дьяка да людишек его… Э! Нет! Не будут они в открытую, дьяк же ясно сказал – осторожно! Значит – Ахметку, и всю прочую корчемную теребень, которая, как и везде, всегда все знает. Надолго это все затянется? Полчаса, от силы – час, уж наверняка слуги-то попытаются поскорей хозяйское распоряжение исполнить. Да, где-то час. Примерно столько времени и осталось. А дьяк – уж точно! – за этот срок никак не успеет обернуться. Пока Серафиму отведут, сдадут, да еще с воеводой пообщаться надо.
Ох, вот дурак-то! Егор с силой хлопнул себя по лбу: чего ж не сообразил как-то собой дьяка этого заинтересовать?! Глядишь, и пожил бы подольше, и что-нибудь бы за это время придумал. Сплоховал, рассудил с позиции цивилизованного человека – если не нужен, так отпустят. Ага! Как же! В этой эпохе своя логика, по-своему, наверное, правильная. Кстати, и все-таки – а что же никаких предупреждающих видений не было? Неужели из-за бурного секса? Или – квас в баньке оказался слишком хмельным? Ну да, ну да, на медовуху походил больше, этакий крепленый квасок, типа бормотушного портвейна. Или… или кончилось бабки Левонтихи колдовство, все, больше не действовало? Впрочем, что тут теперь рассуждать, когда надо действовать. И с чего же сейчас начать? А узнать, много ль в доме да во дворе слуг осталось.
Вожников снова припал глазом к щели, сквозь которую было хорошо видно примерно половину двора с какими-то приземистыми строениями и колодцем. Народу во дворе не было ни души, что показалось узнику странным: это как понимать, что ж, у местной челяди никаких домашних работ нету? Ни двор подмести, ни корму скоту-птице задать, ни… Да мало ли дел! А нет никого. Никто не бегает, не суетится, бурную деятельность не изображает, что ж получается – в отсутствие хозяина и забить на все можно? Кот из дому – мыши в пляс? А ведь дьяк такого не спустит, он вообще на добрячка не похож, а уж на простачка – тем более. Обмануть вряд ли получится. Тогда выходит – не так тут и слуг много. Уже хорошо! Уже хоть что-то.
Молодой человек снова внимательно осмотрел двор, намечая пути бегства. Если вот так, по диагонали, пробежать мимо колодца к амбарчику, забраться на крышу – не так и высоко-то – а с крыши… с крыши можно и перемахнуть через ограду, прыгнуть, подтянуться, и… И поминай, как звали! На постоялый двор Ахмета Татарина, уж, конечно, путь тогда заказан – там и будут искать, – но со своими встретиться надо, одному-то совсем несподручно… Антип, кстати, в какую-то ватагу звал.
Снаружи послышался чей-то крик, промчалась по двору юркая фигурка слуги – ну, наконец-то хоть кто-то! Что-то противно скрипнуло – засов? Ворота? Нет, скорее – калиточка.
Во дворе раздались голоса, хохот, через некоторое время к узилищу направились двое дюжих парней в лаптях и с ножами. Ясно – пошли убивать… как барана резать. Чего ж двое-то? Так пленник-то связанный… да и за опасного соперника его не считали, подумаешь, деревенский ухарь, какой-то там проводник! Чего с таким возиться-то? Нож под ребро – и все дела.