Пертика так здорово изобразил поклоны старых дам, что все расхохотались и решение было принято.
Но Джиджино, двенадцатилетний мальчуган, единственный из команды прилично одетый и причёсанный, состроил гримасу:
— А мне музыка нравится, и я здесь не вижу ничего смешного…
— Музыка — дело женское! — презрительно воскликнул Марко, — может нравиться только таким маменькиным сынкам, как ты!
Все рассмеялись, в том числе и Джованна, которая в мальчишеской команде изо всех сил старалась походить на мальчишку.
Ребята направились к театру. Последним, опустив голову, шёл Джиджино.
Типы, выходящие после концерта, и в самом деле были очень смешными. Публика в основном состояла из людей пожилых, хорошо одетых, степенных. У дверей они проделывали тысячу, всяческих церемоний:
— Прошу вас, сначала вы…
— Ну что вы, только после вас!..
И снова поклоны и улыбки.
Ребята, стоявшие у дверей, хихикали.
— Плошу вас, плежде вы! — эхом вторил Пертика.
Другой мальчик, с живыми умными глазами, по прозвищу
Казначей, каждому проходившему синьору отвешивал глубокий поклон:
— Карету синьору! — кричал он, подражая швейцарам. А затем удивлённо спрашивал: — Как, у вас нет кареты?! Тогда я велю подать ваш экспресс. Поезд синьору, быстрее!
— Убирайтесь отсюда, негодные!
— У синьора нет даже поезда?! — невозмутимо парировал Казначей. — Значит, на концерты ходит такая же беднота, как мы!
Люди бросали сердитые взгляды и вынуждены были обходить. шестерых ребят, которые, словно кегли, торчали в дверях и мешали проходу.
Дети были в восторге от создавшейся сутолоки: впервые они играли в эту увлекательную игру.
Пертика, ты молодец! Тебе в голову пришла чудесная идея! — воскликнул Беппоне, десятилетний мальчуган. Но Пертика даже не удостоил его ответом. Толстяк Беппоне был самым маленьким и очень простодушным.
— Эй, Пертика, разве ты не слышишь? — не унимался мальчик. — Я сказал, что ты моло…
Но Джованна не дала ему докончить.
— Замолчи! — оборвала его девочка, прислушиваясь к голосу, который она внезапно уловила.
Все посмотрели на неё и, проникшись любопытством, тоже навострили уши. Тоненький дрожащий голосок доносился неизвестно откуда.
— В 1859 году во время войны за независимость Ломбардии… — говорил кто-то, отчеканивая каждый слог. Ребята были потрясены. Голос, который они различали, звучал как-то особенно, загадочно, хотя слова произносились по-итальянски, без акцента.
— … небольшой отряд всадников из Салюццо двигался медленным шагом…
Расталкивая локтями прохожих и не обращая внимания на окрики, дети, привлечённые необъяснимым любопытством, искали того, кому принадлежал этот таинственный голос.
И вот они увидели его.
Это был мальчик, примерно их возраста, но худой и бледный, в коротком, старом, выцветшем плаще и шапчонке, из-под которой выбивались космы плохо расчёсанных каштановых волос. Он сидел на складном стуле, прислонившись к стене, у самого входа в театр. Лицо незнакомца было в тени, а руки он держал на большой открытой книге, лежавшей у него на коленях. Мальчик выглядел слабым, хрупким; друзья смотрели на него, словно зачарованные.
Взрослые ругали ребят, которые мешали движению, но дети их не слушали; они не могли оторвать глаз от мальчика, который, казалось, говорил сам с собой:
— … отрядом руководили офицер и сержант, всадники пристально всматривались в даль…
В этот момент одна разодетая синьора второпях споткнулась о ноги мальчика. Она остановилась, смущённо взглянула на него и тихим голосом пролепетала: «Прости, бедняжка». — Затем, пошарив в сумке, вытащила несколько монет и бросила их в чашку, почти скрытую под книгой, которую мальчик держал на коленях.
— Благодарю вас, — сказал он без малейшего заискивания и снова принялся читать. Его пальцы, худые и длинные, легко двигались, перелистывая страницы. Только теперь ребята заметили, что мальчик читал начало рассказа «Маленький ломбардский часовой», который они все хорошо знали. Но читал он его с высоко поднятой головой, не заглядывая в книгу.
— Так читают только слепые! — прошептала Джованна.
— Ты права, он и в самом деле слепой! — тихо произнёс Джиджино. — Для слепых существуют специальные книги с выпуклыми точками на страницах…
Никто больше не решался заговорить, все в смущении смотрели на мальчика, а он даже не знал, что за ним наблюдают. Слепой сидел, забытый, среди шума столицы. Толпа проходила мимо, не обращая на него внимания, а он продолжал читать.