Гаспар кивнул.
VIII
Можем ли мы вынести, чтобы истина, явленная нам свыше, стала предметом обсуждений?
Пий XIВсем нам нравятся сильные чувства, как сказал Святой Отец во время второй встречи, но ближе к полудню 4 ноября бедный Гаспар почувствовал, что силы его практически на исходе, и действительно, когда он вернулся к себе в номер, глаза ему застила сонная пелена и он пребывал в таком великом смятении, усугубляемом зверским голодом, который ему приходилось терпеть и который прогулка по папским садам, равно как и упоминание Святого Отца о завтраке, только обострили, что, вернувшись, он хотел было найти утешение в молитве, но так и не смог этого сделать.
Хорошо известно, что добровольный пост люди переносят стойко и даже с удовольствием, поскольку человек подвергает себя испытанию, сознавая, что подобное состояние подготавливает его к благостному созерцанию Бога, но пост вынужденный — это нечто совсем другое и почти противоположное: обмороки и головокружения переживаются как пытка, а не как экстаз очищения. Во время постов такого рода сыновья Адамовы скорее склонны думать о жареных баклажанах, чем о духовном совершенстве, иными словами, брат Гаспар чувствовал себя до крайности несчастным и жалким, несмотря на упомянутые обещания церковной славы, которые, казалось, подтвердились этим утром, и даже еще более чем просто несчастным, когда ему приходила на память странная исповедь Римского Первосвященника. Гаспар блуждал в потемках. Тонкий луч света, который связывал его с Господом, казалось, погас.
Последние три года прошли для него почти без внутренних испытаний, не считая тех, что были связаны с его миссией экзорциста; напротив, он пребывал в мире с Богом и каждый день, пусть даже на краткое мгновение, ощущал явственное присутствие чуда. Терзавшие его прежде колебания и сомнения, казалось, исчезли без следа. Однако со времени своего прибытия в Ватикан он чувствовал некое беспокойство, какую-то неудовлетворенность, овладевавшую им почти ежечасно. Сначала все удручало его без каких бы то ни было причин, потом же причин стало хоть отбавляй. Он старался выглядеть довольным и, прежде всего, быть таковым, но теперь это ему не удавалось.
Если, согласившись с мистиками, мы предположим, что, когда человек обретает дар постоянства в молитве, он достигает вершины всех добродетелей, поскольку посредством молитвы мир преисполняется божественным присутствием, то мы также должны допустить, что дух — всего лишь сбившийся с пути бродяга, доколе он не обрящет мира и мужества, а будет противиться и не сможет погрузиться в медитацию. Брата Гаспара подавляли желания: желание стать кем-то, желание облачиться в кардинальскую мантию и желание постичь промысел Божий и разгадать Его замыслы. Он попытался молиться, но не смог. Желания заполонили его душу, и он был уже не тот, что вчера. Он попытался молиться и не смог.
Разумеется, поразительный парадокс заключался в том, что у человека, который нежданно-негаданно стал претендентом на кардинальский пост, тем не менее не было и горстки монет, чтобы купить себе чего-нибудь съестного. Хотя Его Святейшество недвусмысленно пообещал на следующий день угостить его завтраком, брат Гаспар не хотел и не мог ждать так долго, и, хотя тот же человек и так же недвусмысленно напророчил ему славное будущее, в данный момент возможность прославиться на церковном поприще казалась брату Гаспару сущей безделицей, чуть ли не банальностью по сравнению с тем, что действительно занимало его мысли: ужасной исповедью Папы.
Машинально, не задумываясь о масштабах последствий, которые это может повлечь, он набрал номер секретаря его высокопреосвященства кардинала Кьярамонти и сообщил, что аудиенция у Папы уже закончилась, после чего возникло много важных вопросов, требовавших серьезного и глубокого обсуждения.