Сам Ватутин хорошо запомнил приказ Фрунзе о том, чтобы конкретная программа воспитания и обучения на ближайший период сводилась к превращению каждого красноармейца в сознательного гражданина, к достижению максимальной военной квалификации, к закреплению духовной связи командного состава с красноармейцами.
Так, с первых же дней находя путь к сердцу бойца, молодой командир завоевывал взвод. Но это не исключало строгой и неуклонной его требовательности. С первого же часа на утреннем осмотре бойцы убедились, что от Ватутина не ускользнула ни одна небрежность в одежде красноармейца, ни одно нарушение строя.
Сам отличный строевик, всегда подтянутый, аккуратный, он готовился к строевым занятиям так, чтобы красноармейцам захотелось стать похожими на него. Все строевые занятия проводил лично, учил ходьбе каждого бойца. Люди переучивались ходить, добивались, чтобы шаг был широким, свободным, четким, суворовским, каким рота, полк, армия проходят легко и быстро сотни километров.
Командир взвода укреплял в своих бойцах веру в оружие Красной Армии. Показывая ружейные приемы, разбирая и собирая оружие, стреляя, он доказывал, что русская винтовка, как и пулемет, безотказна в любую погоду. В то же время неусыпна была бдительность командира, приучавшего бойцов беречь оружие как зеницу ока.
Каждого воина в отдельности Ватутин обучал меткому огню. С теми, у кого было плохо поставлено дыхание, он устраивал соревнования в нырянии, в плавании под водой. Это тренировало дыхание, укрепляло легкие. Командир закалял бойцов на маршах, на учениях, водил их по бездорожью, старался не пользоваться мостами, переправлялся через реки вброд.
На таких учениях Ватутин был особенно внимателен к бойцам. Он заботливо готовил их к маршу в жару и следил, чтобы никто не обморозился зимой. Бойцы платили ему любовью, уважением и старались не подвести своего командира при выполнении трудных задач.
Строевая подготовка, тактика, стрелковое дело чередовались с караульной службой.
Ее использовал Ватутин, чтобы воспитать у красноармейцев боевые качества, внушал, что безупречное знание устава позволяет уверенно действовать на посту, рассказывал о подвигах русских часовых, не покинувших поста в минуты смертельной опасности, о подвигах погибших при защите постов советских часовых Алешина, Чернышева, именами которых названы красноармейские казармы в Москве.
Цели и задачи работы указал молодому командиру Фрунзе, писавший, что мы не можем обольщать себя надеждой, что каждый красноармеец при такой трудной обстановке, как сейчас, превратится в командира взвода, но стремиться к этому мы, безусловно, должны.
Мы имеем возможность, говорил Фрунзе, строить единство армии не на палочной дисциплине, а путем максимального развития умственных способностей красноармейцев.
Ватутин сам чувствовал, как трудно учить совершенно неграмотного человека, или, как тогда говорили, «остромалограмотного», то есть умеющего лишь написать свою фамилию.
На глазах командира взвода люди, которым он отдавал все свои силы, овладевали азбукой и радовались этому. Им помогали в учебе природная сообразительность и способность к науке.
Взрослые, уже женатые, не умевшие написать письма, не решавшиеся доверить кому бы то ни было те тайные слова, которые хочется сказать жене, любимой, теперь были счастливы и первые письма несли показать ему — командиру взвода.
Терпеливо, настойчиво работал с бойцами Ватутин, сам проводил с ними политзанятия, и от него получали бойцы ответы на свои вопросы.
Так жил командир жизнью своего взвода, нес красноармейцам идеи Коммунистической партии и сам рос на работе, которая обогащала его опытом жизни, умудряла, учила понимать душу человека
Обучая и воспитывая красноармейцев, Ватутин готовил не только защитников социализма, но и его строителей.
Однажды Ватутин прочитал повесть писателя Куприна «Поединок», и перед ним раскрылась картина жизни офицера царской армии.
Ватутин командовал взводом в обычном армейском полку, в Чугуеве — давней стоянке полков русской армии. Но какая была пропасть между положением Ватутина и жизнью офицеров царской армии, которую описал Куприн! Там вражда между офицерами и солдатами. Там солдатам, способным к военному делу, были чужды классовые цели армии. Офицерам надоедало из года в год учить солдат одному и тому же, водить свои взводы и роты в атаки на одну и ту же высотку. Они заполняли тоскливые будни попойками и картежной игрой.
Единственной возможностью для небогатого, неродовитого офицера вырваться из этой беспросветности являлось поступление в академию генштаба, а если эта возможность исчезала, оставалось лишь вечное прозябание.