Ватутин покачал головой.
— Нет, вся беда в другом. — Он оглянулся: — Где Шибаев?
— Я здесь, товарищ командующий, — ответил из дальнего угла Шибаев и быстро подошел к Ватутину, комкая в руке только что закуренную папиросу.
Его длинное, жесткое, почти безгубое лицо слегка порозовело. Он весь вытянулся.
Коробов, должно быть, заметил эту перемену. Он едва уловимо поморщился и отвел в сторону глаза.
— Послушайте, товарищ Шибаев, — сказал Ватутин, — у нас тут очень важный разговор!.. Да курите, курите, а то еще шинель прожжете. — Он усмехнулся, однако Шибаев тут же бросил папиросу и наступил на нее ногой. — Послушайте, что про одного разведчика рассказывают!
— Уже слышал! Что прикажете предпринять, товарищ командующий?
Ватутин, чуть приподняв брови, поглядел на него.
— Что предпринять? А это вы с Кудрявцевым обсудите… Пора уж научиться этой арифметике… А со счета пусть немцы сбиваются!
В штабе полка Ватутин задержался недолго и двинулся дальше на передний край, пригласив Коробова, Чураева, командира полка Дзюбу и начальника штаба. Теперь, когда он шел по земле, которая будет участком прорыва, он внимательно вглядывался в каждую неровность, рассматривал в бинокль дальние холмы, стремясь представить, как развернутся события, когда войска пойдут вперед. Его сильно беспокоило, правильно ли определен передний край обороны противника: может быть, это ложный, а подлинный где-то глубже? В случае ошибки артподготовка пройдет впустую, части окажутся под огнем. Будут тяжелые, напрасные потери, возможен и полный провал атаки.
Командиры докладывали, а Ватутин слушал, кивал головой, иногда переспрашивал, а сам думал не о десятках орудий, которые установлены для обороны, а о тех сотнях и тысячах, которые начнут наступление. Да, скоро, скоро все здесь неузнаваемо изменится. Постепенно в его представлении складывалась группировка в том виде, в каком ей предстояло вступить в сражение.
В вышине завизжала мина и с оглушительным ударом разорвалась за небольшим старым амбаром, одиноко темневшим в поле.
— Переждем, товарищ командующий, — сказал Коробов, — противник, наверное, заметил движение.
Ватутин прыгнул в ближний окоп, в котором у миномета сидели несколько солдат. Пожилой сержант, круглолицый, рябоватый, в коричневом от земли и дыма костров полушубке, быстро отставил котелок, из которого ел суп, поднялся и толково доложил, чем заняты его солдаты. Разобраться, где здесь главное начальство, ему было трудно, и поэтому докладывал он не Ватутину и не Коробову, а обоим, стараясь не глядеть ни тому, ни другому в лицо.
— Как ваша фамилия? — спросил Ватутин сержанта.
— Дикий, товарищ генерал.
— Расскажите, сержант, какая у вас задача? — Заметив, что солдаты перестали есть, отложили ложки и слушают, он махнул им рукой: — А вы обедайте, товарищи.
Однако солдаты продолжали рассматривать незнакомого генерала.
Дикий повернулся в сторону противника и, указывая на дальние холмы, опоясанные несколькими рядами колючей проволоки, спокойно и вразумительно сказал:
— Мой сектор обстрела, товарищ генерал, от того дерева, что справа, до дороги. Я должен вести огонь по движущимся целям.
— А что находится в вашем секторе, знаете?
— Вон у дерева — три блиндажа. Там человек сорок румын. А по краю — за проволокой — у них дзоты…
— Ну а где у противника проходит передний край? Разведали?
— Знаем, товарищ генерал. Здесь у них только посты стоят, а настоящие-то укрепления метров на двести дальше. Там им удобнее. Три высоты! И на каждой дзоты!
— Так, так, — опять сказал Ватутин. — Ну а вот если в наступление отсюда пойти? Удобно будет? Как, по-вашему?
Сержант заулыбался. Неспроста генерал к нему обратился за советом. Сам все понимает, а испытывает.
— А лучшего места и не подобрать, товарищ генерал. Сюда бы только артиллерии побольше. Да прямой наводкой разбить все ихнее хозяйство. Взорвать вон те минные поля за проволочными заграждениями. А потом — идти себе…
Выйдя из окопа, Ватутин вдруг остановился и подозвал к себе комдива.
— Вот что, товарищ Чураев, по-моему, где-то на этом участке должен быть мой брат Павел. Вы о нем ничего не слышали?
— Как же, товарищ командующий, — с готовностью ответил Чураев, — Дзюба об этом напомнил, как только мы из блиндажа вышли. Он тут неподалеку, служит в саперной роте. Прикажете вызвать?
— Нет, нет, — сказал Ватутин, — не надо. Я сам к нему пойду. Товарищ Дзюба, проводите меня… А вы, товарищи, идите, — обратился он к сопровождавшим, — я минут через двадцать нагоню вас.