Дзюба, а за ним Ватутин быстро зашагали по узким тропинкам между блиндажами.
— Где здесь у вас Павел Ватутин? — спросил Дзюба попавшегося навстречу немолодого сапера, который, увидев генерала, поправил висевший на ремне через плечо автомат и приложил руку к козырьку.
— Ватутин тут, в блиндаже, товарищ командир.
— Пошлите его сюда!
Сапер приоткрыл дверь в землянку и крикнул:
— Павел! Выходи! Да побыстрее!.. Дело есть!..
Из глубины землянки тотчас ответил хрипловатый, простуженный голос:
— Чего кричишь? Мне еще через час заступать!
— Эх, ты! — с досадой сказал боец и опять приоткрыл дверь. — Выходи, тебе говорят! Генерал вызывает.
На этот раз в землянке раздался дружный смех по крайней мере десяти человек.
— А какой генерал, — крикнул кто-то, — генерал-полковник или генерал армии?
В землянке твердо решили, что дневальный шутит, и никто не выходил. Тогда Дзюба шагнул вперед, толкнул дверь и скрылся за нею. Почти тотчас из землянки выбежал Павел, на ходу натягивая шинель и от волнения не попадая в рукава. Невысокий и щуплый, с редкими рыжеватыми волосами на подбородке, он был чем-то похож на отца, каким Ватутин помнил его в детстве. Он похудел и постарел за те два года, что они не. видались.
Увидев Николая совсем рядом, на тропинке, Павел смущенно приостановился, стараясь застегнуть шинель, но крючки не попадали в петли.
— Здорово, Павел! — сказал Ватутин и, подойдя, обнял его и поцеловал в колючую щеку.
Теперь из землянки высыпали все, кто там был. Кто-то побежал за командиром части.
— Нет, нам тут не поговорить, — с досадой сказал Ватутин, — пойдем, Павел, сядем где-нибудь в сторонке.
Павел пошел рядом с Ватутиным. Он был горд и рад, что брат его вспомнил и нашел вот здесь, в землянке. По правде говоря, он давно где-то в глубине души затаил обиду на Николая. Ему казалось, что брат, став большим человеком, забыл его и младшего брата Афанасия, который служил в танковых войсках.
Братья шли по тропинке рядом, оба одного роста, а Дзюба деликатно отстал, чтобы не мешать их беседе. Он смотрел на них и думал: как странно складывается судьба людей. Один брат командует фронтом, а другой — простой солдат.
Наконец по другую сторону холма нашлось местечко, где можно было спокойно поговорить.
Ватутин снял фуражку и провел платком по вспотевшему лбу. Да, ходить по переднему краю, ползать по траншеям, взбираться на холмы — это требует привычки. И сейчас, когда наконец он привалился спиной к какому-то бревну, почувствовал, как гудят ноги. Павел присел на старый снарядный ящик и улыбчиво смотрел на Николая… Давненько, давненько они не виделись. Здесь, где их никто не мог слышать, Павел вновь ощутил себя старшим братом, главой большой ватутинской семьи.
— Ну, здорово, Коля, — сказал он, скручивая из газеты козью ножку. — Надолго ты сюда? Проездом или работать?
— Работать, — сказал Ватутин.
— Чем будешь командовать?
— Фронтом.
— Так, — одобрительно усмехнулся Павел, — значит, я под твою команду поступаю… Это даже хорошо… Если тебя наверху затрет, шли в случае чего телеграммку: браток, выручай! Жми, Павлуха, на противника с правого фланга!.. А я уж не подведу…
Оба засмеялись.
— Хорошо, — сказал Ватутин, — буду считать тебя отдельной армией…
Павел затянулся саднящим дымом, закашлялся и как-то примолк. Ватутин взглянул в его иссеченное морщинами, обветренное лицо и по пытливому огоньку в глубине глаз понял, что брат сейчас задаст ему тот самый важный и самый трудный вопрос, на который он не сможет ответить.
— Что с матерью и сестрами? — спросил Павел.
Ватутин виновато приподнял руки.
— Не знаю, Паша!.. Я посылал за ними машину в Чепухино, их даже погрузили, но вывезти не удалось…
— Почему? — сурово спросил Павел.
— Немцы перерезали дорогу.
— А ты это откуда знаешь?
— Шофер рассказал. Перебрался через линию фронта и обо всем доложил…
Павел хмуро взглянул на Ватутина:
— Что ж раньше ты не смог этого сделать? Ведь за тебя мать и Лену, может, теперь повесят…
— Да, если дознаются, кто я такой, плохо им будет…
Павел плотно сжал обветренные губы и смотрел куда-то через плечо Ватутина.
— Так уж случилось, — сказал Ватутин, чувствуя, что прощения брата ему не получить, — немцы продвинулись быстрее, чем я ожидал…
Павел усмехнулся:
— Это ты перед своим начальством оправдывайся, чего ожидал, а чего нет. А мать у нас одна. Я тебе как старший брат говорю: недоволен я тобой, Николай… Оторвался ты от семьи…