Он шумно вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Оставшись наедине с незнакомой женщиной, Марьям вдруг смутилась. Она поставила чемодан посредине комнаты и опустилась на край табуретки так, словно должна была быстро уйти.
Но через несколько минут она уже весело смеялась. «Суровая врачиха» оказалась женщиной общительной, с юмором. Она рассказала занятную историю об этом самом коменданте штаба, который однажды решил проверить бдительность охраны, а в результате минут сорок лежал посредине огромной лужи, куда, невдалеке от своего поста, его уложил бдительный часовой. А так как часовой разгадал немудреную хитрость коменданта, то и не торопился с вызовом начальника караула.
Комната, где поселилась Марьям, была небольшой, с одним оконцем, по бокам которого вдоль стен стояли койки, застланные зелеными ворсистыми одеялами. Поближе к окну был придвинут небольшой стол, покрытый белой скатеркой, а на нем в стеклянном графине рдели ветки спелой рябины. И оттого что в комнате было чисто и прибрано с той тщательностью, в которой чувствовались женские руки, Марьям как-то быстро расположилась к своей новой знакомой.
Ольга Михайловна согрела чайник, и скоро они беседовали о жизни, попивая горячий чаек из больших эмалированных кружек. У Ольги Михайловны нашлись конфеты, а Марьям достала баночку с вишневым вареньем, которую на всякий случай захватила с собой.
Марьям рассказывала ей о своем детстве, о матери, о жизни на заводе, не говорила только о Феде. А именно о нем ей и хотелось говорить. С того момента, как возникла надежда, что его можно найти, она вся внутренне напряглась. Не забудет ли майор навести справку, а если наведет, то знает ли, где ее найти? Если бы она могла, то побежала бы сама искать адъютанта. Как только за окном кто-нибудь проходил, Марьям быстро поворачивала голову, а однажды человек прошел быстро, и она невольно привстала, чтобы его рассмотреть.
— Вы кого-нибудь ждете? — спросила Ольга Михайловна, удивленно взглянув на Марьям.
— Нет, нет, — быстро ответила она, — просто мне показалось, что прошел один из наших.
Ольга Михайловна много расспрашивала ее, но почти ничего не говорила о себе. Однако Марьям заметила на подоконнике, рядом с ее койкой, портрет красивого молодого парня, лет двадцати. Он был чем-то неуловимо похож на Ольгу Михайловну, а непокорно свисающим на лоб светлым вихром напомнил Федю.
— Это ваш брат? — спросила Марьям, беря портрет в руки.
Ольга Михайловна помедлила с ответом.
— Это мой сын Валька, — сказала она.
— Ваш сын!.. Такой большой! — удивилась Марьям.
— Да, такой большой! — улыбнулась Ольга Михайловна. — Не хотела признаваться, да не могу.
— А где он?
— Здесь, на фронте… Уже танкист…
— Танкист?!. — Марьям с новым любопытством стала рассматривать фотографию.
Валька был изображен на ней в пиджаке и в белой рубашке без галстука, с расстегнутым воротом. У него было, такое юное лицо, что трудно было представить, каков этот мальчик в военной форме.
Ольга Михайловна взяла фотографию из рук Марьям и поставила ее на место.
— Это все мое богатство.
— А где ваш муж? — спросила Марьям. Ей казалось, что у этой женщины должен быть хороший и тоже красивый муж. Такая женщина не может быть несчастлива.
— Он тоже на фронте, — сказала Ольга Михайловна.
— И вы получаете от него письма?
— Изредка получаю, — кивнула она.
— Он вас, наверно, очень любит.
Ольга Михайловна заглянула в ее чашку.
— Дайте-ка я вам налью, Марьям. Хотите сгущенного молока?
— Нет, нет, я люблю сгущенное молоко есть прямо из банки.
Ольга Михайловна достала из шкафа открытую банку и поставила перед Марьям. Та зачерпнула полную ложку, долго не могла оторвать ее от длинной золотистой змеи, которая тянулась вслед за ложкой, а когда наконец справилась, даже закрыла глаза от удовольствия.
— Ну и сладкоежка, — засмеялась Ольга Михайловна, — совсем как мой Валька…
В сенях застучали чьи-то шаги, кто-то стал шарить по двери в поисках ручки. Ольга Михайловна встала и распахнула дверь.
— Входите!
На пороге появился Семенчук. Он немного запыхался от быстрой ходьбы. По улыбке на его лице Марьям сразу поняла, что он пришел с хорошей вестью. В руках он держал голубой бланк телеграммы.
— Добрый вечер, — сказал Семенчук, кивая Ольге Михайловне. — Так вот я вам пришел доложить, дорогая делегатка… Найден ваш Яковенко! Служит он в дивизии Чураева.
— Присаживайтесь, присаживайтесь, — стараясь скрыть волнение, сказала Марьям.