Глава двадцать четвертая
Ватутин внимательно слушал, что ему говорили по телефону из Москвы, изредка повторяя «да, да», и делал какие-то пометки на листке большого блокнота. Лицо его хранило серьезное и сосредоточенное выражение, и лишь где-то, на дне глаз, зажигались искорки затаенного лукавства.
По мере того как разговор развивался, Соломатин, стоявший рядом, стал понимать, что речь идет о какой-то новой делегации, которую посылают из Москвы на фронт.
Он разозлился. Что это такое?! Как можно направлять сюда, где идут напряженные бои? Весь фронт в движении. Да и возиться с ней некому. Соломатин стал подавать Ватутину энергичные знаки: «Откажись», но Ватутин почему-то не только не отказывался, а наоборот, проявил большую готовность: обещал принять гостей и обеспечить их всем необходимым.
Ну что ты сделал, Николай Федорович! — сказал Соломатин, когда Ватутин положил трубку. — Скажи, пожалуйста, зачем ты пригласил делегацию? Ведь сейчас совсем не время…
Ватутин слегка усмехнулся.
— Наверно, Ферапонт Головатый хочет узнать, как дерется его танк? — зло спросил Соломатин. — Так, что ли? Угадал?
— Не угадал! К нам едет представитель американской военной миссии генерал Бильдинг. И с ним два лейтенанта. Хотят посмотреть, как воюют их союзники.
— Ну что ж, — сказал Соломатин. — Пожалуй, ты правильно сделал, Николай Федорович. Пусть едут. Пусть смотрят.
— Безусловно. Они же наши союзники, как-никак.
— Союзники — это так, союзники, а наверняка будут задавать разные вопросы.
— Что ж, и мы зададим.
— О втором фронте? — Соломатин улыбнулся. — Ну, этот вопрос им столько раз задавали… Они наверняка научились отвечать.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Ватутин. — Ну что ж… Примем их, и примем хорошо. Надо выделить машины, оборудовать блиндаж…
Соломатин помолчал минуту.
— Интересно, кто этот генерал?
— Участник первой мировой войны.
— Слушай-ка, Николай Федорович, — вдруг встрепенулся Соломатин, — а ведь я никогда дипломатическими делами не занимался. Как же нам себя вести? Разработать церемонию встреч, что ли?
Ватутин махнул рукой:
— Да брось ты церемонии устраивать! По-моему, лучшая дипломатия — это когда нет никакой дипломатии. К нам в Генштаб приезжали иностранные представители. Так я с ними держался совершенно запросто. И мне товарищи из Наркоминдела потом говорили: какой вы, товарищ Ватутин, хороший дипломат.
Ватутин засмеялся. Соломатин погрозил ему пальцем:
— Ну, ну, посмотрим, какой ты дипломат, Николаи Федорович.
Генерал Джон Бильдинг, высокий, с красивой седой головой, холеный, розовощекий, моложавый для своих пятидесяти с лишним лет, в защитном френче с множеством орденских ленточек на груди, почтительно жмет Ватутину руку.
— Господин командующий фронтом, — говорит он по-русски с небольшим акцентом, — я передаю привет от армии Соединенных Штатов Америки вам и вашим солдатам.
Два лейтенанта американца, один — высокий, с черными усиками, другой — коренастый, пожилой человек, в очках с квадратными стеклами, мало похожий на кадрового военного, стоя за спиной своего генерала, улыбаются сдержанной, приветливой улыбкой.
Бильдинг делает шаг в сторону и, повернувшись, указывает на них рукой.
— Разрешите, господин командующий, представить вам двух боевых офицеров — лейтенанта Гарри Хенчарда, — при этих словах коренастый склонил голову, — и лейтенанта Майкла Брауна! — высокий лейтенант посмотрел на Ватутина с выражением подчеркнутой приветливости и почтения.
— Очень рад познакомиться, господа! — Ватутин пожал обоим лейтенантам руки и, обращаясь ко всем, произнес: — Мне очень приятно приветствовать вас на нашем фронте. Вы приехали к нам в тот момент, когда армия наша уже завершает операцию по окружению немцев. Я буду рад, если наша встреча и ваше пребывание здесь укрепят взаимопонимание союзных армий… Как вы чувствовали себя в пути, господин генерал?
— О, прекрасно! Мы летели на самолете в сопровождении истребителей, — ответил Джон Бильдинг, и оба лейтенанта закивали головами.
— Вам уже показали, где вы будете жить?
— Все великолепно, господин генерал. Мы благодарим вас за гостеприимство.
— Здесь фронт, — сказал Ватутин. — Не взыщите, если встретятся трудности…
Джон Бильдинг развел руками:
— Мы будем делить с вашей армией все радости и невзгоды!
Ватутин улыбнулся.
— Что потребуется, господа, прошу вас, говорите попросту… Две машины в вашем постоянном распоряжении. К вашим услугам телеграф…