— Так надо скорей восстановить!
Арсеньев развел руками.
— Да вот тут председатель сельсовета — он плотниками командует — возражает. Требует, чтобы мы сюда теперь своих людей прислали. А сам хочет уходить. И работников своих уводит.
— А много там работы?
Арсеньев замялся.
— Ну этой бригаде, пожалуй, возни на целый день хватит!
— Это они по хатам стоят? — спросил Ватутин. Он заметил, что трубы нескольких хат дымятся.
Арсеньев оглянулся:
— Они, товарищ генерал… Уж лучше бы мы своих людей сюда прислали, чем с гражданскими связываться. Я уже позвонил в штаб…
Чутьем бывалого военного Арсеньев понял, что раз командующий армией сидит позади, то генерал, занявший место рядом с шофером, наверняка еще более высокий начальник. Но своего генерала он знал, а этого видел впервые.
Ватутин быстро подтвердил все его догадки.
— Попросите-ка сюда председателя сельсовета, товарищ капитан, — сказал он, выходя из машины; из второй машины уже вылезал Грачев: раз уж остановка, то он должен быть поближе к командованию. Но Ватутин махнул ему рукой: «Сидите». Грачев как-то по-стариковски покорно тряхнул головой и снова опустился на сиденье.
В это время Арсеньев быстро подошел к человеку в черном пальто и что-то сказал ему. Тот не спеша направился к Ватутину, но, не дойдя до него, остановился, выжидательно поглядывая на генералов.
— Вы председатель сельсовета? — спросил Ватутин. Человек ему не очень понравился, и он уже приготовился учинить ему крепкий разнос.
— Я председатель, — ответил человек и с достоинством пригладил растрепанную ветром рыжую бороду.
— Почему не хотите восстанавливать мост?
— А мы уже свою работу сделали, товарищ начальник! Он тут каждый день летает, так нам тут и сидеть? — сказал председатель, подразумевая под презрительным «он» немецкие самолеты.
— Так, — усмехнулся Ватутин. — Это ваше личное решение или всей бригады?
— Мое решение! Я тут председатель. Мне отвечать, мне, стало быть, и соображать.
— Значит, решение единоличное, — с раздражением сказал Ватутин. — Какая же вы Советская власть, если вы единолично решения принимаете?
— А у меня весь сельсовет ушел. Я один тут остался.
— Как один? А плотники?
— И у плотников можете спросить, они то же скажут. Не можем мы здесь больше оставаться!..
— Как ваша фамилия? — спросил Ватутин.
— Михеев Степан Сидорович.
— А я командующий фронтом Ватутин. Вы, товарищ Михеев, член партии? Вам обком это дело поручил?
— Да, я партийный, товарищ генерал. Уже двадцать лет партийный, — в сердцах ответил Михеев. — Мой сельсовет всегда первый не то что в районе, а во всей области. А что касается моста, вы своих людей сюда пришлите. У нас семьи под Саратов ушли. Одни бабы да дети. Догонять мы их должны. Сыновья-то наши у вас теперь, в армии. А тут одни старики остались да калеки. Не могу я их больше задерживать!.. Нам двести верст пешком шагать…
— А ну позовите казаков сюда, — сказал Ватутин, с невольным уважением глядя на этого ершистого председателя.
— Сейчас позову, — с готовностью ответил Михеев и торопливо зашагал к ближайшей хате.
Он взбежал на крыльцо, что-то крикнул в приоткрытую дверь, рысцой пересек улицу, постучал в раму окна, и тотчас же на дорогу стали выходить люди.
Ватутин переглянулся с Коробовым. Да, Михеев говорил правду. Это действительно были старики. Самому молодому, наверное, не меньше пятидесяти пяти лет. Одни держали в руках лопаты, у других за поясом, заткнуты топоры. Большинство было в стеганых ватниках. Люди сильно устали — потемневшие сизые лица, понурые плечи…
— Тут все? — спросил Ватутин.
— Точно так, — ответил Михеев, шагнув вперед. — Вот и вся моя команда, товарищ начальник. Народу не так чтоб много, а если на года посчитать, так лет ей тысячи полторы с гаком.
Он сказал это весело, но никто не улыбнулся.
Ватутин подошел к казакам поближе.
— Ну что, отцы, замучились? — спросил он, поворачиваясь к старику с кустистой седой бороденкой, стоявшему к нему поближе. Казак невозмутимо сворачивал самокрутку. За поясом у него торчал большой топор. — Как ты теперь, старик, до своих добираться будешь?
— Своим паром, товарищ генерал, — спокойно ответив старик, — построю наших орлов в походную колонну — и айда!
— Ты, я вижу, старый солдат!
— Да еще в гражданскую воевал.
Ватутин помолчал, поглядывая на стоявших перед ним людей. Казаки в свою очередь глядели на него с любопытством и с затаенным вниманием, как бы стараясь понять, чего можно ожидать от этого генерала: говорит как будто и приветливо, а что у него на уме — неизвестно.