Уже на седьмой день наступления предполагалось выйти в район Мариуполя. Для нанесения этого удара создавалась подвижная группа во главе с заместителем командующего фронтом генерал-лейтенантом М.М. Поповым.
Одновременно силами подвижных фронтовых резервов намечалось захватить переправы и плацдармы на Днепре. С левого фланга операция обеспечивалась наступлением Южного фронта вдоль Азовского моря.
Сейчас, по прошествии многих лет, с чувством глубокой досады читаешь сводки, донесения, распоряжения штаба Юго-Западного фронта и Ставки. Весь замысел операции, возникший на основе ложной оценки возможностей противника, не соответствовал реальной обстановке, сложившейся к тому времени у противоборствующих сторон. В действительности, ведя оборонительные бои, гитлеровское командование не собиралось отводить войска за Днепр, а готовило контрнаступление. Поражения в донских степях и под Воронежем, наоборот, вынудили немцев принять энергичные меры. Чтобы выиграть время для переброски крупных резервов из Западной Европы, создания ударных группировок и оснащения их первоклассным вооружением, немцы перешли к обороне, создав оборонительную линию по реке Миус. На этот рубеж сели войска бывшей группы армий «Дон» (с 12 февраля переименованной в группу армий «Юг») под командованием генерал-фельдмаршала Манштейна, представлявшие собой значительную силу. В группу вошли все танковые части 4-й и 1-й танковых армий и моторизованные дивизии, составившие могучий маневренный кулак. Манштейн имел большое количество авиации, базировавшейся на прекрасных аэродромах. Тыловые базы противника находились в непосредственной близости от войск. Конечно, не все у противника шло гладко, но то, что он сумеет скрытно подтянуть резервы и подготовит контрудар, предположить было можно.
К сожалению, разведорганы фронтов и Генерального штаба не обнаружили этого, а командование и Ставка неправильно оценили обстановку. Даже переход группы армий «Юг» к обороне не вскрыли своевременно, а движение колонн противника при перегруппировке зачастую оценивалось, как отход, а то и как паническое бегство за Днепр.
Знал ли Ватутин об истинном положении дел? В отношении своих войск — безусловно. Еще просчитывая план операции с начальником штаба и операторами, он обратил внимание на недостаток сил и средств, привлекаемых к выполнению боевой задачи. Разрыв между передовыми частями и пунктами снабжения на некоторых участках превышал 300 километров, а в распоряжении фронта имелось всего 1300 автомобилей и 380 автоцистерн. Неповрежденных железных дорог во фронтовых тылах не было. Имевшийся автотранспорт мог подвезти только 900 тонн горючего вместо положенных 2000. А ведь фронту были необходимы еще боеприпасы, продовольствие, другие материально-технические средства! Плохо было и с авиацией из-за отсутствия хороших аэродромов. Да и войска после тяжелейших боев не получили пополнения. Даже подвижной группе Попова не удалось создать мощный пробивной кулак. Несмотря на то что в ее состав вошли четыре танковых корпуса (3-й, 4-й гвардейский, 10-й и 18-й) и три стрелковые дивизии (5-я гвардейская, 38-я и 52-я), она имела всего 180 танков с одной заправкой горючего и двумя боекомплектами. Срочно сформированный штаб группы был снабжен разнокалиберными радиостанциями, не достиг требуемой оперативности и слаженности. Оперативное построение армий было линейным, да оно и не могло быть другим при таких силах. В резерве у фронта находилось всего два танковых корпуса, сосредоточенных за правым флангом.
На что же рассчитывал командующий Юго-Западным фронтом, начиная 29 января наступательную операцию? Были ли у Ватутина шансы на успех? С точки зрения нынешнего исследователя, знающего все и вся, — безусловно не было. Сейчас с полной уверенностью можно сказать, что Военный совет Юго-Западного фронта и прежде всего сам Николай Федорович Ватутин допустили серьезный просчет в подготовке и проведении операции «Скачок». Но, если поставить себя на место командующего Юго-Западным фронтом, то можно понять его действия. Третий месяц войска фронта вели успешные наступательные действия, побеждая врага не столько за счет численного превосходства, сколько за счет боевого мастерства командиров и красноармейцев. Внезапность, маневр, смелость позволяли даже глубоко оторвавшимся от тылов подвижным группировкам, уступающим противнику по многим показателям, бить его. Отход противника, поражение его на различных участках советско-германского фронта, наконец, данные разведки все больше убеждали командование фронта в том, что достаточно лишь преследовать противника. Кстати, этого мнения придерживалось все военное руководство страны. Рассчитывал Николай Федорович и на большую поддержку Ставки, и уж, конечно, на то, что в ходе операции сумеет поправить дело с обеспечением боеприпасами и материально-техническими средствами, как это было во время «Малого Сатурна». Одним словом, если без эмоций попытаться проследить ход мыслей Ватутина, то можно понять его надежды на успех.