Часами не уходил командующий с позиций противотанковой артиллерии, требовал доведения до автоматизма всех операций, умения вести огонь, даже когда танки прорвутся через огневые позиции. Для обучения артиллерии требовались полигоны, и Ватутин создал такие. Почти весь личный состав истребительно-противотанковых полков прошел на них огневую подготовку с боевой стрельбой. Танкисты не только учились вести меткий огонь, но и заучивали все возможные пути маневра, отмечали мосты, овраги, возможные укрытия, ориентиры для стрельбы. От летчиков Ватутин требовал надежного взаимодействия с землей. Не только во всех дивизиях, но и в некоторых полках находились авиаторы 2-й воздушной армии генерала Красовского.
Вечерами, вернувшись в штаб фронта, Николай Федорович, еще не поужинав, садился за карту, придвигал к себе стопку донесений, других штабных документов. Хрущев в таких случаях возмущался больше всех.
— Так не пойдет, Николай Федорович, — говорил он. — Целый день не евши мотаешься по войскам, ползаешь по переднему краю, а добравшись домой — сразу за бумаги.
— Да кормит меня Глушаков, кормит, — отбивался Ватутин.
— Знаю, как кормит. Всухомятку — не еда. Да и отдыхать хоть пару часов надо. Шутка ли, второй «виллис» загоняешь, а ведь этой машине сносу нет...
— Сдаюсь, Никита Сергеевич, сдаюсь. Но и вы весь день на колесах. За начальника тыла, что ли, работаете или за начмеда?
— За себя работаю. Сейчас мое место там. Такую махину войск и техники вижу впервые...
Действительно, войска получили значительные пополнения. Только Центральный и Воронежский фронты пополнились 10 стрелковыми дивизиями, 10 истребительно-противотанковыми бригадами, 13 истребительно-противотанковыми полками, 14 артиллерийскими полками, 8 полками «катюш», 7 отдельными танковыми и самоходно-артиллерийскими полками. Фронты получили 5635 орудий, 3522 миномета и 1294 самолета.
Армии Центрального фронта генерала Рокоссовского оборонялись на участке протяженностью до 306 километров от Александровки до Коренева. Воронежский фронт держал оборону от Коренева до Волчанска, что составляло 244 километра.
Николай Федорович заметил, что Хрущев хочет еще что-то сказать, но не решается.
— Ну что там вы еще припрятали? Вижу по глазам, — сказал он улыбнувшись. — Плохие новости оттуда? — Ватутин показал пальцем наверх.
— Оттуда, — сказал Хрущев. — Ставка не утвердила наши предложения о наступлении на юго-запад, а ведь совсем было согласилась. Принято решение основной удар наносить на Киев.
— Ну, это не так огорчительно. Мои ночные бдения кое-что значат. Мы действительно поспешили. Здесь Ставка права, ее аргументы более весомы. Я уже начал готовить проработки по новому направлению, но сейчас главное — остановить врага.
«Одновременно с подготовкой обороны, — вспоминал С.М. Штеменко, — продумывались и взвешивались все детали контрнаступления. Особую заботу Ставки и Генерального штаба составлял выбор направления главного удара. Думали над этим основательно и не сразу пришли к лучшему решению.
Первоначально многих заинтересовало предложение командования Воронежского фронта: сосредоточить главные усилия южнее Курска и бить в направлении Харьков, Днепропетровск, стремясь овладеть крупным плацдармом на берегу Днепра, с последующим выходом на рубеж Кременчуг, Кривой Рог, Херсон, а при благоприятных условиях — на меридиан Черкассы, Николаев. По мнению Военного совета фронта, именно здесь контрнаступление позволяло «достичь решающих для исхода войны результатов». Оно вывело бы из войны группу армий «Юг» — наиболее активную в то время силу немецко-фашистского командования, лишило бы противника богатейшей продовольственной базы и таких важных промышленных районов, как Донбасс, Криворожье, Харьков, Днепропетровск. Кроме того, мы приблизились бы к границам южных союзников гитлеровской Германии и тем ускорили бы выход последних из войны. В операции предлагалось использовать Воронежский, Юго-Западный, Южный фронты, а на заключительном этапе и Центральный фронт, с соответствующим усилением за счет резервов Ставки.