— Да, дело не шуточное, — оторвался Ватутин от стереотрубы. — Сколько же их, сосчитали? — повернулся он к командиру корпуса генералу Гетману. — Думаю, несколько сот, не меньше.
— Около трехсот, товарищ командующий.
— Это же более ста танков на километр фронта.
Николай Федорович достал блокнот и начал быстро набрасывать боевой порядок противника, который уже открыл огонь. Танки построились своеобразным ромбом, внешнюю сторону которого составляли «тигры» и «пантеры». В глубине двигались средние танки, еще глубже — бронетранспортеры с пехотой. На флангах ромба вели огонь с остановок штурмовые орудия «фердинанд».
— Ну как, выдержите? — спросил Ватутин Гетмана. — Этот боевой порядок не нов. Я сам строил нечто подобное еще в сорок первом. Главная опасность — «тигры». Их выбивайте в первую очередь. А пехота у него обречена, если вы, конечно, выстоите. Пехоту они подвозят прямо в зону огня, откуда отступать нельзя. Одинаково: что вперед, что назад.
— Выстоим, товарищ командующий. Для нас главное — маневр. Разрешите?
— Действуйте!
Взревели моторы и, сбрасывая маскировку, танки Катукова устремились вперед. Земля стонала от разрывов снарядов, авиационных бомб и грохота танков. В небе непрерывно находились сотни самолетов, шли ожесточенные воздушные бои. В воздухе висели тучи пыли, поднятой танками, взрывами снарядов и бомб, копоти. Исчезла линия горизонта, скрылось солнце, его диск еле угадывался сквозь мглу.
Николай Федорович поспешил на свой командный пункт. По дороге попал под бомбежку, но все обошлось благополучно, хотя пришлось несколько минут пролежать в неглубокой воронке. «Юнкерсов», налетевших на их небольшую колонну, быстро разогнали советские истребители. Когда колонна тронулась, то уже армада наших бомбардировщиков и штурмовиков пошла в сторону передовых позиций. Только за этот день летчики 2-й воздушной армии совершили 892 самолето-вылета и сбили в воздушных боях около 100 самолетов. А ведь им противостояли лучшие летчики Германии из 4-го воздушного флота фельдмаршала Рихтгофена и асы генерала Удета. Но к тому времени наши летчики заставили уважать себя любого противника. Здесь блестяще сражался младший лейтенант И.Н. Кожедуб, будущий трижды Герой Советского Союза. Здесь 6 июля совершил свой беспримерный подвиг гвардии лейтенант А.К. Горовец, сбив в одном бою 9 самолетов врага.
В конце дня, подведя итоги, Николай Федорович отмечал, что немцам пока не удалось добиться желаемого успеха, хотя благодушествовать нет оснований. На обоянском направлении, несмотря на стойкость гвардейцев Чистякова и танкистов Катукова, враг продвинулся уже на 18 километров, а на участке Яковлева вышел ко второй полосе обороны 6-й гвардейской армии.
Василевский привез из 7-й гвардейской армии более утешительные сведения, но был тоже озабочен.
— Немцы захватили небольшой плацдарм на восточном берегу Северского Донца и узким клином вышли ко второй полосе обороны армии, — показал он на карте. — Но потери у них значительны. Пока еще обстановка не критическая, но Ставка приняла решение усилить войска фронта 5-й гвардейской танковой армией Степного фронта. Армия к утру 8 июля должна выйти в район юго-западнее Старого Оскола. Из 5-й гвардейской армии передается 10-й, а из Юго-Западного фронта 2-й танковые корпуса. Все танки отдаем вам, Николай Федорович, и вполне справедливо. Думали, основной удар будет на орловском направлении, а вышло — у вас.
— Танки, это хорошо, — обрадовался Ватутин. — Думаю, это только начало. Манштейн будет наращивать усилия, и эти корпуса очень кстати. Пора наносить контрудары. Завтра стоим насмерть, а за это время подготовим контрудары.
— Какими силами?
— Полагаю привлечь 1-ю танковую армию, левофланговые соединения 40-й армии, свой главный резерв — 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса. Ну и конечно по прибытии — 2-й и 10-й.
— Но это же последний резерв фронта?
— А 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова? Ты же сам сказал.
— Ох и хитер, Ватутин, — улыбнулся Василевский...
На следующий день, 7 июля, атаки Манштейна возобновились. На КП фронта, где Ватутин со штабом готовили контрудар, непрерывно поступали донесения о примерах массового героизма бойцов и командиров. Наводчик противотанкового орудия сержант Данилов, подбивший еще под Сталинградом пять танков, под Обоянью встретил со своим орудием шестнадцать машин и сжег пять из них. Восемь танков сжег расчет, где наводчиком старший сержант Краснов, четырнадцать танков уничтожило орудие сержанта Курган-Малиева.