Выполняя эти указания, Ватутин приказал увеличить темп наступления. 11 августа его войска перерезали железную дорогу Харьков—Полтава и создали реальную угрозу глубокого охвата всей харьковской группировки. Войска Конева вплотную подошли к внешнему оборонительному обводу Харькова. Но сопротивление врага нарастало. Как ни близок был Степной фронт от Харькова, большую опасность для Манштейна все-таки представляли глубокие прорывы Воронежского фронта. К 11 августа Манштейн сосредоточил в районе Богодухова мощную группировку из лучших танковых дивизий СС — «Рейх», «Мертвая голова», «Викинг» и нанес удар по передовым частям 1-й танковой армии и левому флангу 6-й гвардейской армии. Догадывался ли Ватутин о возможном контрударе противника? Вероятно, догадывался. Не мог не догадываться, думается, он даже ждал его и находился в уверенности, что сумеет выстоять. И это несмотря на то, что 1-я и 5-я гвардейская танковые армии были серьезно ослаблены в предыдущих боях. 1-я насчитывала всего 134 боеготовых танка, 5-я — 155. В этой связи характерен разговор, который состоялся у него с командующим 1-й танковой армией генералом Катуковым.
— Советую обороняться в одноэшелонном построении, — сказал Ватутин. — Разворачивайте на переднем крае все три корпуса, организуйте подвижные засады на высотах, опушках рощ, на окраинах населенных пунктов. Для сведения: против вас действует 3-й танковый корпус противника. Это показал только что захваченный в плен танкист, обер-лейтенант. Он же раскрыл и цель этого контрудара — выйти в тыл ударной группировки нашего фронта и поставить нас в критическое положение. Сил для этого у фашистов более чем достаточно — до 400 танков.
— Да и авиации немало, — вздохнул на другом конце провода Катуков. — Самолеты все время над нами висят. Бомбят беспрерывно.
— Понимаю, трудно, Михаил Ефимович. Но нужно выстоять во что бы то ни стало. На вашу армию сейчас вся надежда.
— Выстоим.
Несмотря на упорные атаки, танковым дивизиям врага, считавшимся лучшими в вермахте, к тому же пополненным новой материальной частью, так и не удалось прорвать оборону советских войск южнее Богодухова и выйти к городу. В боях 11—17 августа они лишь потеснили наши соединения к северу, но, понеся ощутимые потери, вынуждены были перейти к обороне.
На этом испытания Воронежского фронта не кончились. Ватутин не сомневался, что Манштейн нанесет новый удар. Еще шли бои южнее Богодухова, а немцы начали накапливать силы в районе Ахтырки, готовя удар с северо-запада под самое основание нашего клина. Разведка фронта вскрыла замыслы врага. Не знал Ватутин только того, что Манштейн сосредоточил здесь не меньшие силы, чем под Богодуховом: моторизованную дивизию СС «Великая Германия», 10-ю моторизованную, 17-ю, 11-ю дивизии и остатки 19-й танковой, 51-й и 52-й отдельные батальоны тяжелых танков.
В этой сложной обстановке Ватутин был вынужден обратиться к представителю Ставки Жукову с просьбой о помощи. Тот только что прибыл на КП фронта.
— Если говорить только об обороне, — докладывал Ватутин, — то войска фронта выдержат этот контрудар. Я же прошу резервы в расчете на будущее наступление...
— Можешь меня не убеждать, — прервал его Жуков. — Я согласен. Обстановка действительно тяжелая. Буду поддерживать твою просьбу...
В тот же день в распоряжение Воронежского фронта была передана 4-я гвардейская армия и выдвинута 47-я армия.
Поэтому, когда 18 августа Манштейн предпринял из района Ах тырки контрудар, Ватутин оставался относительно спокоен. Удар приняла на себя 27-я армия, значительно ослабленная в предыдущих боях. Николай Федорович убедительно просил командарма генерала С.Г. Трофименко сделать все возможное и невозможное, чтобы удержать врага. Требовалось выиграть время. Однако под напором превосходящих сил врага армия начала медленно пятиться назад. К исходу дня обстановка осложнилась. Враг вклинился в оборону на 24 километра. Манштейн для развития успеха срочно бросил из района южнее Ахтырки в направлении на Колонтаев танковую дивизию СС «Мертвая голова». И все-таки Ватутин оставался спокоен. Забеспокоился он лишь однажды, когда выяснилось, что запаздывает с вводом в сражение 4-я гвардейская армия. Действительно, в то время, как правое крыло Воронежского фронта — 38, 40 и подходившая 47-я армии успешно развивали наступление, охватывая контратакующие части Манштейна, 4-я гвардейская армия отставала. Командовал ею один из выдвиженцев Сталина, его соратник еще по Царицынскому фронту, бывший маршал, а теперь генерал Г.И. Кулик. Это он в предвоенные годы вместе с «первым красным офицером» К.Е. Ворошиловым инициировал расформирование танковых корпусов, способствовал развалу Главного артиллерийского управления, а потом в годы войны с трудом справлялся с командованием армиями, ставя их в тяжелое положение то под Ленинградом, то на юге страны. Вот и в этот сложнейший для Воронежского фронта момент он едва не погубил наметившуюся операцию. Спасло положение вмешательство Жукова. «Для его (прорыва. — С.К.) ликвидации, — писал потом маршал, — в сражение была дополнительно включена 4-я гвардейская армия, прибывшая из резерва Ставки. Командовал ею генерал Г.И. Кулик. К сожалению, он плохо справлялся со своими обязанностями, и вскоре его пришлось освободить от командования».