Военно-морской флот состоял из трех основных объединений надводных кораблей — «Запад», «Север», «Восток» — и подводного флота. Всего в составе флота насчитывалось 5 линкоров, 8 крейсеров, 43 миноносца, 161 подводная лодка, сотни вспомогательных судов и катеров.
Не следует забывать и союзников Германии. Уровень боевой подготовки их армий, характеристики вооружения отставали от немецких, но все же только в Италии под ружьем было около 1,5 млн человек, 16 тыс. орудий, 1500 танков, 2500 боевых самолетов. Мощный итальянский флот насчитывал 7 линкоров, 17 крейсеров, 108 эсминцев и миноносцев, 93 подводные лодки. Вооруженные силы Финляндии выросли до 650 тыс. человек и имели на вооружении 3500 орудий, около 100 танков и 307 самолетов. Примерно таким же военным потенциалом обладали Румыния и Венгрия.
В июле 1940 года в соответствии с планом «Барбаросса» началось стратегическое сосредоточение и оперативное развертывание вооруженных сил фашистской Германии у границ СССР. Меньше чем за год у советских границ гитлеровцы и их союзники сосредоточили 190 дивизий, свыше 4000 танков, около 5000 самолетов, рассчитывая одним ударом покончить с нашей страной. Войска были полностью укомплектованы, хорошо обучены, командиры имели хороший опыт управления войсками в боевых условиях. Основная масса солдат и офицеров участвовала в боях.
Вот какая сила готовилась обрушиться на СССР. Представляли ли правительство, Генеральный штаб масштабы опасности и принимались ли меры к ее уменьшению? Думается, да. И когда порой читаешь в солидных изданиях высказывания некоторых историков, публицистов о том, что в стране практически ничего не делалось по укреплению обороноспособности и все только и выполняли преступные указания Сталина, чувствуешь скорее эмоциональный перехлест, чем стремление объективно оценить возможности страны, реальное положение дел. Вопрос готовности страны к войне, ее возможностей в этой подготовке требует длительного, скрупулезного изучения, сопоставления политических, экономических, социальных, военных аспектов, учитывающих все объективные и субъективные факторы. Мы же чаще всего бросаемся из одной крайности в другую. Вот уже сколько вышло историй Второй мировой и Великой Отечественной войн: сталинская, хрущевская, брежневская. Все претендовали на истину в последней инстанции — и что же? Сейчас готовится новый труд, и опять мы бьем себя в грудь кулаком — ну уж теперь только правда. Но, право слово, читаешь развернувшуюся дискуссию по основным вопросам, намечаемым авторами для освещения, и нет полной уверенности, что уж теперь-то действительно...
Как бы то ни было, но факты говорят, что к началу войны Советский Союз располагал мощной промышленностью, развитым сельским хозяйством, значительными трудовыми ресурсами. К началу 1941 года темпы производства электроэнергии в СССР в 2—3 раза опережали страны Европы. По добыче нефти мы были значительно впереди Германии и ее союзников. Бурно развивалась угледобывающая, металлургическая, машиностроительная промышленность. И все же мы отставали от вероятного противника и в производстве электроэнергии, и в добыче угля, выплавке черных и цветных металлов и, что самое важное, в машиностроении. Страна напрягала последние силы. Ежегодный выпуск промышленной продукции возрастал в среднем на 13 процентов, а оборонной промышленности — на 39 процентов. Все, что могла, страна отдавала армии. Жуков писал в своих мемуарах: «Вспоминая, как и что мы, военные, требовали от промышленности в самые последние мирные месяцы, вижу, что порой мы не учитывали до конца все реальные экономические возможности страны. Хотя, со своей, так сказать, ведомственной точки зрения, мы и были правы».
Закон о всеобщей воинской обязанности, указы Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений», «Об ответственности за выпуск недоброкачественной продукции и за несоблюдение обязательных стандартов промышленными предприятиями», создание системы ремесленных училищ, школ ФЗО, по сути дела, превращали страну в военный лагерь. Но меры эти уже запоздали. Как часто мы сейчас называем их драконовскими, антигуманными, но хочется спросить нынешних обличителей, что они смогли бы в то время, в той обстановке предложить взамен, чтобы хоть как-то повысить производственную дисциплину, мобилизовать людей, по сути дела, на подвиг?
По штатам военного времени в стрелковой дивизии должно быть около 15 тыс. человек, 210 орудий и минометов, 29 легких танков и броневиков, 3 тыс. лошадей. Сила внушительная и сопоставимая с германской пехотной дивизией. Но, к сожалению, большинство дивизий в 1941 году насчитывало около 5 тыс. человек, а Сталин даже в марте 1941 года отказал наркому и Генштабу призвать приписной состав для укомплектования дивизий приграничных округов хотя бы до 8-тысячного состава. Правда, через месяц он все же согласится с военными, и около 800 тыс. человек было призвано, но сборы с ними планировалось провести только в мае—июне, и время опять оказалось упущенным.