— Сорвем операцию, — озабоченно сказал, глядя на карту, Курочкин.
— Не имеем права, — ответил Ватутин, но и в его словах чувствовалась озабоченность. — Будем готовить, хоть с нашими крохами. Придется оголять 34-ю, подойдут маршевые батальоны. Эх, танков бы! Может, обратиться в Ставку?
— Другого выхода нет. Готовь данные.
Сколько передумал в эти дни Ватутин, сколько перебрал вариантов, но без усиления войск фронта даже думать о серьезном успехе было бессмысленно. С тяжелым чувством отрабатывал Николай Федорович оперативные документы, и только большое самообладание позволяло ему оставаться по-прежнему спокойным, доброжелательным. Хорошие вести все-таки пришли с директивой Ставки — о переносе времени наступления.
— Звонил Василевский, — удовлетворенно сообщил Курочкин. — Мы получаем новые 3-ю и 4-ю ударные армии. Это же такая силища! Да еще намечается передать нам 1-й и 2-й гвардейские стрелковые корпуса. Они сейчас формируются под Москвой. Ну, что думаешь?
— А что тут думать? — впервые за много дней улыбнулся Ватутин. — Конечно хорошо. Поставим их на направление главного удара. А как с танками, артиллерией, боеприпасами?
— Просил, но что в одном разговоре скажешь? Теперь ты просишь.
— И буду. Если говорить откровенно, радоваться особенно рано. На какое число перенесено наступление?
— На 7 января. Военный совет фронта сделает все, чтобы выработать правильное решение, мобилизовать бойцов, командиров, но главная сейчас работа твоя, Николай Федорович.
До Нового года штаб фронта трудился с огромной нагрузкой. Ватутин спал не более двух часов. В ежесуточных докладах в Ставку упрямо просил подкреплений.
— Не давите вы на меня так, — твердо отказывал Шапошников. — Все, что могли, дали. Вы же знаете, голубчик, эти вопросы решает сам Верховный. Две ударные армии, разве мало? Ведь в них по восемь—десять дивизий.
— Десять? — не унимался Ватутин. — Если учесть, что в каждой по 5 тысяч человек, то десять превратится в пять полнокровных.
— Сейчас везде так, голубчик. Зато какие командармы! Генералы Пуркаев, Еременко...
— Я понимаю. Конечно, и армии неплохо укомплектованы и командармы хорошие. Но у меня ведь еще две армии совсем слабые, а боевой техники на фронте, стыдно сказать, кот наплакал. Вы же знаете. На 250 километров фронта 800 орудий, 510 минометов и 170 танков. Авиация фронта насчитывает всего 69 исправных самолетов. Боеприпасов всего на несколько суток, а мы собираемся наступать...
— Николай Федорович, вы опытный генштабист. Посмотрите на крупномасштабную карту. Сопоставьте задачи всех фронтов с нашими возможностями и поймете, что большего вам дать не можем. Думайте, думайте. Я уверен, что вы выработаете самое перспективное решение...
И Ватутин думал. Перед ним, как наяву, стояли вытянутые в одну тонкую линию войска. Сумеет ли слабо пополненная 11-я армия генерала В.И. Морозова осуществить прорыв почти на 110-километровую глубину к Сольцам без поддержки соседа справа и слева? А разве не нужны будут силы для наращивания удара 3-й и 4-й ударных армий на торопецком направлении? Ведь расположенная между ударными группировками 34-я армия, которой теперь командует генерал Берзарин, в лучшем случае может быть использована для прикрытия и служить связующим звеном. Еременко после осенней катастрофы Брянского фронта, которым командовал, будет выжимать из армии все, чтобы реабилитировать себя. Пуркаев тоже не забыл лета сорок первого. С ними трудностей не должно быть, а вот 11-я армия тревожит. Сил у немцев еще достаточно, и местность способствует более обороне, чем наступлению...
Ватутин знал, что сплошной обороны перед войсками фронта нет, но все населенные пункты превращены в очаги сопротивления, дороги блокированы. Между опорными пунктами существует хорошо налаженная связь и огневое взаимодействие, в условиях суровой зимы и бездорожья маневр больших масс войск затруднен и преодолеть даже очаговую оборону весьма трудно.
Значит, нужно рассчитывать на маневр мобильных, небольших, но хорошо вооруженных и подготовленных частей. Таких, как лыжные батальоны, десантные бригады. Эти летучие отряды должны прорываться между опорными пунктами, рвать связь, совершать диверсии, захватывать плацдармы. Войска же, входящие в прорыв, при упорном сопротивлении противника блокируют его очаги сопротивления и уничтожают их по частям уже после выхода на намеченные рубежи.
Обо всем этом вместе с планом операции Ватутин и доложил командующему фронтом.