На левом фланге 3-я и 4-я ударные армии продолжали успешное наступление. Особенно удачно действовала группировка 4-й ударной армии. Немцы получили на этом участке ряд неприятных сюрпризов. Так, в районе города Пено они создали мощные укрепления, соединив их с опорными пунктами своеобразным огневым мешком, который исключал фланкирующие удары наших войск. Но, укрепляя стены мешка, фашистские стратеги не уделили должного внимания его основанию. Действительно, с точки зрения здравого смысла наносить здесь удар было невозможно. Но Ватутин нашел здравый смысл как раз в том, чтобы ударить именно здесь. И оборона врага была смята в считанные часы.
Еще более неожиданным для врага оказалось наступление одной дивизии и двух лыжных бригад по лесному бездорожью на правом фланге 4-й ударной. Несколько небольших опорных пунктов, оборудованных немцами на этом направлении, лыжники обошли, блокировали и ушли вперед. К 12 января войска генерала Еременко выполнили задачи, поставленные командованием фронта. 9-я немецкая армия отступала и смогла организовать сопротивление только на участке Дроздово, Давыдово, Колобово, Бор.
Успешно, хотя и с более скромными результатами, наступала 3-я ударная армия. Из-за отставания 34-й армии ее войска растянулись на 90—100 километров по фронту. За восемь дней боев ее дивизии продвинулись всего на 20—40 километров на правом фланге, в центре — на 70 и на левом фланге — на 60—70 километров. Все это беспокоило командование фронта.
— Обстановка опять усложняется, Павел Алексеевич, — докладывал Ватутин 17 января Курочкину. — Разрыв между Пуркаевым и Еременко увеличивается и достиг уже 35 километров. Прикрывает его только 31-я стрелковая дивизия, в штабах дивизий и полков чувствуется недостаточная слаженность, оперативность, за исключением разве что 245-й стрелковой дивизии. Причина все та же. Не умеем воевать: отсутствует опыт, командиры имеют слабую подготовку. Да что говорить? 20-я стрелковая бригада долбит в лоб по Ватолино, хотя давно его надо было обойти и двигаться на Щеглово... Такие примеры не единичны.
— Что делать, Николай Федорович, науку воевать постигаем в боях. Я ведь понимаю, как трудно избавиться от стереотипов. Наш командир пока просто не может представить оставленный у себя в тылу опорный пункт, да еще не подавленный.
— Не только это. Зачастую просто тянет в населенный пункт, будь то деревня или город. Престижно освободителем быть, да и погреться не грех.
— И это верно. Нужно еще раз указать командующим армиями о недопустимости этого и потребовать увеличения темпа наступления.
18 января Ватутин от имени Военного совета фронта направил Пуркаеву и Берзарину директиву, в которой указывал: «Вы ведете бои за обладание отдельными пунктами неправильно. Это наглядно видно на примере боев за Молвотицы и Ватолино. Вместо глубокого обхода населенных пунктов вы их окружаете, непосредственно сковывая при этом крупные силы и замораживая их. Противник этим очень умело пользуется. Еще три-четыре такие операции, как операции под Молвотицы и Ватолино, и все ваши силы будут заморожены. Двигаться вперед будет нечем... Необходимо объяснять командирам частей и соединений эти ошибки и впредь их не допускать...»
Конечно, было бы неверно говорить, что именно эти указания Военного совета фронта кардинально изменили обстановку. Но не без них войска с каждым днем осваивали более совершенные приемы боя. Маневр, обходы, охваты стали применяться более умело, и сразу фронт двинулся вперед. К 20 января войска ударных армий продвинулись на 120 километров и глубоко обошли с юга демянскую группировку 16-й немецкой армии. 4-я ударная, разгромив врага, освободила города Андреаполь, Торопец. 3-я ударная армия вышла к городу Холм, где совместно с партизанами окружила 218-ю пехотную дивизию врага. На широком фронте войска армий подошли к важной коммуникации группы армий «Центр» — железной дороге Ржев — Великие Луки. Вновь вздохнули свободно в штабе фронта и вновь ненадолго.
— Опять хмуришься, Николай Федорович? — улыбнулся Курочкин.
— Приходится. Посуди сам. Полоса наступления фронта возросла до 300 километров. Плотность боевых порядков снизилась почти в два раза, фланги наступающих группировок почти не обеспечены. Мы же теряем управление, а сие смерти подобно.
— Ну, не драматизируй так. Все же наступаем.
— Я, Павел Алексеевич, хорошо научен сорок первым годом и тем, как мы тогда «управляли». При нашей нынешней подготовке войск, особенно командного состава, при таком слабом материальном обеспечении и наступление может быстро перейти в поражение. Ты же видишь, как мы, с позволения сказать, кряхтим. Звонил Василевскому, просил резервов. У Ставки их нет. Просил сузить полосу наступления. Фронт бьет растопыренными пальцами по расходящимся направлениям и назло всему наступает. Но любую науку, в том числе и военную, не обманешь. Она нас накажет. Александр Михайлович обещал доложить Верховному...