Приведенное Василевским соотношение сил говорит о том, что советские войска должны были успешно противостоять натиску врага. Но сказалась старая, еще не изжитая беда, о которой уже упоминалось — неумение воевать.
Война пришла на малую родину Николая Федоровича. Штаб Юго-Западного фронта располагался в знакомых ему Валуйках, а к родному селу рвались немецкие танки. Широкие наступательные действия противник развернул 28 июня. Армейская группа Вейхса нанесла из района Курска удар в воронежском направлении и, прорвав оборону на стыке 13-й и 40-й армий, уже в первые сутки продвинулась на 40 километров. Через два дня из района Волчанска перешла в наступление 6-я немецкая армия. Положение наших войск на воронежском направлении становилось катастрофическим. Командование Брянского и Юго-Западного фронтов вновь оказалось не на высоте.
«Еще в апреле и первой половине мая, — отмечал Василевский, — Брянский фронт дополнительно получил четыре танковых корпуса, семь стрелковых дивизий, одиннадцать стрелковых и четыре отдельные бригады, а также значительное количество артиллерийских средств усиления. Все эти соединения, поступившие из резерва Ставки, были неплохо укомплектованы личным составом и материальной частью.
В результате к концу июня командование Брянского фронта имело в своем резерве пять танковых и два кавалерийских корпуса, четыре стрелковых дивизии, четыре отдельные танковые бригады. Кроме того, в полосе этого фронта располагалась находившаяся в резерве Ставки полностью укомплектованная и предназначенная для нанесения контрудара 5-я танковая армия.
Можно ли после этого говорить, что Ставка обошла своим вниманием Брянский фронт? Таких сил и средств, которыми он располагал, было достаточно не только для того, чтобы отразить начавшееся наступление врага на курско-воронежском направлении, но и вообще разбить действовавшие здесь войска Вейхса. И если, к сожалению, этого не произошло, то только потому, что командование фронта не сумело своевременно организовать массированный удар по флангам основной группировки противника, а Ставка и Генеральный штаб, по-видимому, ему в этом плохо помогали».
Не только командующий Брянским фронтом генерал-лейтенант Голиков, но и командующий Юго-Западным фронтом маршал Тимошенко допускал серьезные просчеты и никак не мог организовать должного управления войсками. Тяжело было Ватутину, получая сводки с фронта, видеть ошибки своего бывшего командира, человека в военный талант которого он верил. Но обстановка не оставляла времени для сантиментов.
«Генеральный штаб быстро определил угрозу, возникшую на стыке двух фронтов, — пишет в своей книге «Генеральный штаб в годы войны» С.М. Штеменко. — Прежде всех забеспокоился Н.Ф. Ватутин... враг держал в руках оперативно-стратегическую инициативу. В данных обстоятельствах это было чрезвычайно большое преимущество, обеспечивающее гитлеровскому командованию свободу выбора направления удара и возможность создать решительное превосходство сил и средств на этом направлении.
Понимая, насколько сложно маневрировать наличными силами наших фронтов в создавшихся условиях, Н.Ф. Ватутин немедленно доложил И.В. Сталину об угрожающей обстановке...»
Николая Федоровича очень беспокоили сходящиеся удары немцев на Старый Оскол, что ставило под угрозу окружения 40-ю армию Брянского и 21-ю армию Юго-Западного фронтов. Верховный согласился с Ватутиным и сразу направил Тимошенко предупреждение об этом. Тем не менее оборона на стыке двух фронтов была прорвана на глубину до 80 километров, что втянуло в бои фронтовые резервы. Немцы не стали окружать наши войска западнее Оскола, их ударные группировки рвались дальше на восток — к Дону и Воронежу.