У поворота он услышал голос:
— А теперь, пожалуйста, объясните это мне. Меня не каждый день просят объявить войну, но мне кажется, что я сделал это достаточно красноречиво. Теперь скажите, зачем я это сделал.
Йон припомнил этот акустический фокус. В детстве он не раз вставал на этом месте, чтобы подслушать болтовню сестренки с ее подружками, когда они входили в дом.
— Дело в вашем брате,— сказал другой голос.— Его похитили.
— Его... что? — растерянно спросил Юск.— Зачем? И кто?
— Мы не знаем,— ответил офицер.— Но Совет решил, что будет правильным просить вас объявить войну.
— Ага,— сказал король,— так вот зачем я толкал эту маленькую речь. А что сказала наша мамаша?
— Даже неудобно повторять, сир. Ее заперли в спальне, и она страшно оскорблена.
— Еще бы! — уронил Юск с ноткой странного удовольствия.— Значит, злобные враги просочились сквозь стены и захватили моего глупенького братца.
— Совет не уверен до конца. Но решил, что надо объявить войну.
— Пусть так,— сказал король. Затем послышались шаги, и настала тишина.
Завернув за угол, Йон увидел, что шкаф для верхней одежды не заперт. Он распахнул дверцу, взял большой плащ, завернулся в него и низко надвинул капюшон. В таком виде он и вышел на улицу мимо швейцара.
Рэра шла по окраине Адского Котла в темных очках, с чашечкой в руке, и ощупывала путь тоненькой тросточкой.
— Подайте бедной слепой,— умоляла она.— Подайте слепой! В ее чашечку упал медяк. Она поклонилась, улыбнулась и сказала:
— Добро пожаловать в Новый Мир. Удачи вам на Острове Возможностей.
Прохожий, бросивший медяк, обернулся.
— Эй! Если ты слепая, откуда ты знаешь, что я здесь новичок?
— Иноземцы щедры,— объяснила Рэра,— а те, кто давно живет здесь, слишком бессердечны, чтобы подавать.
— Смотри у меня! — сказал прохожий.— Я знаю, что большая часть слепых нищих — вовсе не слепые. Мой двоюродный брат предупреждал меня, когда я собирался...
— Как не слепые? — взвилась Рэра.— У меня есть лицензия, которая позволяет мне просить милостыню из-за потери зрения. Я даже могу показать вам ее!
Она фыркнула, повернулась и пошла в другую сторону. Прохожий почесал в затылке и ушел.
Через несколько минут из-за угла появился человек в сером плаще с капюшоном и остановился перед Рэрой.
— Подайте слепой!
— Это пригодится? — спросил он, доставая из-под плаща камзол, изящно расшитый металлической нитью.
— Конечно,— тихо сказала Рэра, но спохватилась: — А что это?
— Камзол,— сказал Йон.— Это дорогая, хорошо сделанная вещь. Может, ты сумеешь продать его.
— О, спасибо, спасибо, господин.
Чуть дальше оборванный парнишка по имени Кайно был ошеломлен, получив от человека в сером плаще шелковую рубашку. Еще через два квартала в дверях дома была оставлена пара открытых туфель с золотыми дисками. Ровно через сорок секунд их схватила парикмахерша, которая возвращалась домой в Адский Котел — та самая, у которой не было мизинца на левой руке. Затем человек в плаще остановился в переулке под бельевой веревкой. Он бросил на нее свой сверток и развернул его. Это оказались штаны. Еще через квартал последние мелкие детали одежды были бесцеремонно брошены в чье-то открытое окно. Поворачивая за угол, Йон мельком увидел фигуру, нырнувшую в дверь дальше по улице. Один из приземистых неандертальцев — а их в городе было не так много — явно следил за Йоном.
Йон шел очень медленно, держась в тени домов. Грабитель по имени Джоф (запомним это имя) подкрался к нему сзади, схватил Йона за плащ, сдернул его и прыгнул вперед.
Однако под плащом ничего не было. Джоф стоял, помахивая отнятой вещью, и тупо смотрел на то место, где должен был находиться человек. Затем что-то ударило грабителя в челюсть. Джоф покачнулся, получил еще один удар — в живот, согнулся и увидел в свете уличного фонаря прозрачную человеческую фигуру, неожиданно возникшую перед ним. Фигура приложила к челюсти Джофа вполне материальный кулак. Джоф упал и отключился.
Йон оттащил неандертальца в переулок, снял с него одежду и надел на себя. Одежда была грязная, вонючая, а главное, слишком маленькая. Обувь Йон брать не стал, снова надел плащ и опустил капюшон.
Еще через шесть кварталов названия улиц исчезли. Йон прошел по инерции еще немного и вдруг осознал, что стоит всего лишь в одном квартале от нужной ему гостиницы.