Пилот дрожал и тряс головой. Второй пилот откинулся в кресле, открыв рот и закрыв глаза.
— Я чувствую...— начал первый пилот и потянулся скомкать листок фольги, в которой пару часов назад лежал сэндвич с рыбным филе, съеденный пилотами на двоих, но вдруг упал с кресла, задев рукоятку на контрольной панели, и опорожнил желудок прямо на приборную доску. Самолет накренился. Наблюдатель в своем отсеке был выброшен из кресла, микрофон выпал из его рук.
Второй пилот открыл глаза и хотел ухватиться за рукоятку, которая была не на месте, но промахнулся. Через сорок секунд самолет врезался в док в каких-нибудь тридцати ярдах от стоявшего на якоре тетронового грузовоза.
Глава 8
В воздухе стоял рев. Лет закричал и побежал через палубу. Затем тьма. Затем вода. Затем гром, потом визг. Что-то разорвалось на части. Он поскользнулся и упал.
Йон и Аркор подняли потерявшего сознание принца, прыгнули через борт и поплыли. Когда они уложили Лета на сухие листья лесной поляны, из дока раздался вой сирен.
— Мы оставим его здесь,— сказал Аркор.
— Здесь? — переспросил Йон.— Ты уверен?
— За ним придут. А тебе надо идти дальше,— мягко настаивал Аркор.— Мы оставим принца, и ты расскажешь мне о своем плане.
— Мой план...— сказал Йон, и они пошли между деревьями.
Одну его щеку кололи сухие листья, а другую холодил ветер. Что-то прикоснулось к его боку — он вытянул руки, чуть приоткрыл глаза и начал вытягивать себя из уютной тьмы... Он задремал в маленьком парке за дворцом. Скоро пора идти ужинать. Запах листьев был свежее, чем когда-либо... Что-то снова дотронулось до его бока. Он открыл глаза и вскрикнул: он был вовсе не в парке и не собирался идти ужинать, и над ним стоял кто-то громадный.
Лесной человек еще раз осторожно коснулся мальчика ногой. Мальчик откатился и замер. Гигант сказал что-то, но его заглушил шелест листьев на ветру. Немного помолчав, он повторил то же слово:
— Кворл...
Он произнес это в третий раз и указал на себя. Затем указал на мальчика и улыбнулся. Мальчик молчал.
Гигант снова хлопнул себя по груди, сказав «Кворл», и опять протянул руку к мальчику, ожидая в ответ его имени. Ответа по-прежнему не было. Он пожал плечами и сделал мальчику знак подойти. Тот медленно встал. Вскоре они уже шли по лесу.
Пока они шли, мальчик вспомнил: тень от потерявшего управление самолета над ними, удар самолета о воду, вода, поднявшаяся выше гор, пожар. И еще что-то рвалось...
Неужели все началось во дворце, в его спальне, когда он в первый раз нажал пяткой скрытый выключатель? Камеры, вероятно, сработали, но не было ни сирены, ни охраны. То же самое было, когда он придавил ладонью дельфина на спинке кровати. И когда он постарался поставить девушку в нужное место и в нужное положение, чтобы сфотографировать ее глаз. Не произошло ничего. Его увели, а мать спокойно оставалась в своей комнате.
Как могло случиться, чтобы кто-то похитил принца?
Сбивало с толку отношение к нему мальчика, который рассказывал ему о море, и девушки, учившей его падать. Если он и в самом деле был похищен, то его тюремщикам не было никакого смысла ни рассказывать ему о красотах морского заката, ни учить его делать своим телом невероятные вещи.
Когда девушка велела ему прыгать с крыши, он был уверен, что она хочет убить его. Однако он послушался ее. Он всегда слушался. Он и сейчас шел за гигантом, загребая ногами палую листву, лишь потому, что тот так велел. Но тогда, когда он скатился с крыши, перевернулся и встал на ноги, страх перестал быть пыткой, и ему почудилось, что он отыскал некую нить...
Если бы он остался там и побольше поговорил с мальчиком и девушкой, то смог бы что-то понять. Но черноволосый и гигант со шрамами увезли его. Он пытался свести воедино «есть» и «возможно», рассказав черноволосому историю заключенных с рудника — настоящую хорошую «возможную» историю. А тот человек повернул ее на себя и сказал, что это не «возможно», а «было» — и нить лопнула.
(Над палубой корабля в воздухе стоит рев. Он заплакал. Тьма, вода... Он поскользнулся и упал. Гром, потом визг... его визг: «Я не умру! Мне нельзя умирать!» И что-то рвется на части.)
Листья трепетали, весь мир дрожал под его усталыми измученными ногами. Пока они шли по лесу, последней искрой, словно в горячечном бреду, вспыхнуло воспоминание о ком-то, умолявшем никогда не забывать о чем-то... Но о чем — он уже не мог вспомнить.