– Я знаю. Поверь мне, если бы я мог вернуться назад, то стал бы действовать по-другому и подождал бы своей очереди вступления в Третий Круг. Ду’Рог получил бы свой пост.
Да’кал подняла штору, скрывающую коммуникационный терминал.
– Ми’Ра и ее близкие живут в пограничье, как собаки, уже несколько лет. Я знала это, но, как и ты, предпочитала молчать и не разглашать стыд, висящий над нами. Нужно действовать, Г’Кар, ты не можешь вечно прятаться.
– Что ты делаешь? – спросил он, видя, что она вводит какие-то команды.
– Я перечисляю деньги на счет Ми’Ра. Я знаю, что у Ка’Хет есть замороженный счет. Мы должны сделать все возможное, что бы их жизнь стала сносной. Иди и закрой дверь, супруг мой, – прошептала она, не глядя на него.
– Закрыть дверь на ключ?
Г’Кар сказал себе, что она, возможно, права. Нужно иметь храбрость, что бы уничтожить своих врагов или же помочь им.
– Да, мой слуга знает, что если дверь закрыта, я с кем-то или просто хочу побыть одна.
Она улыбнулась ему.
– Ох, Г’Кар, я так давно не видела тебя!
Он защелкнул замок. Все это, его возвращение, маскировка, казалось ему очень романтичным. Это как если бы он впервые пришел к своей супруге.
Почему бы и не жить так, проще, подальше от интриг, забыть все амбиции?
– Что мы будем делать? – спросил он.
– Ты жив, и я больше не ношу траур, – проговорила его жена, распахивая тунику. Ее одежда соскользнула на пол.
– Г’Кар, второй раз за сегодняшний день я обнажаюсь ради тебя. Никакая другая женщина не сделала бы такого. Когда-то ты владел каждой клеточкой моего тела и моей души, хочешь ли ты их по-прежнему?
Он обнял ее рукой и прижался лицом к ее пятнистой коже.
– Да!
Глава 11
Ми’Ра стояла на эскалаторе, ведущем из города. Ее окружали плебеи и рабочие, грязные, с горбатыми спинами. Механический тротуар позволял им покинуть город быстрее, затрачивая минимум усилий.
Дочь Ду’Рога старалась держать голову высоко – у нее не было ничего общего с этими людьми. Но правда была еще более грустной – у этого сброда наверняка были куда более чистые и удобные жилища, чем то, в котором она ютилась с матерью и братом.
Она надеялась, что присутствие на похоронах Г’Кара позволит ей принять его смерть и отказаться от Шон’Кара. Месть стала единственным смыслом ее жизни, и вот ее противник умер. Ничего больше не осталось.
Ми’Ра сказала себе, что, возможно, пришел тот самый момент, когда она и ее близкие могут покинуть Нарн и улететь на другую планету, в мир, где они не будут отверженными.
Она совершенно не могла представить, на что похожа жизнь на борту Вавилона 5: все расы и социальные классы вперемешку. Почему этот землянин решил поговорить с ней? Должно быть, он ее боится, поэтому и не хочет, что бы она полетела на Вавилон 5. Эта мысль заставила ее улыбнуться.
Но мечты Ми’Ра о путешествии были химерой. Она не могла оставить мать и брата прозябать здесь в нищете. Они так же не смогут приспособить к жизни в ином обществе. Молодая женщина надеялась умереть, исполняя свою месть, умереть молодой, в лучах славы. Вместо этого ей придется стариться в бедности.
Плебеи перед ней начали спускаться с эскалатора. Они оказались за пределами города. Ми’Ра была вынуждена проводить все свои дни вне священных стен.
Ей оставался лишь один выход – вступить в Ма’Кур, гильдию убийц. У нее было все, что бы преуспеть в искусстве убивать: сила, красота, которая ставила ее вне подозрений, и, самое главное, она не делала разницы между собственной жизнью или смертью.
Если Ма’Кур примут ее, она сможет убийствами заработать деньги и купить своей матери магазин на Вавилоне 5.
Теперь толпа разделилась на две группы, поднимаясь на следующие механические тротуары, которые доставляли людей по домам. Большая часть направлялась в Джасбу, а остальные к поселку, отведенному для членов Внешнего Круга.
Ми’Ра выбрала третий путь, который вел к тому, что называли "пограничьем".
У нее больше ничего не было: ни имени, ни судьбы, ни мести. Даже этот идиот-землянин, который преследовал ее, не собирался убивать ее, словно она не была достойна его усилий.
Она еще помнила день, когда арестовали ее отца и конфисковали их имущество. Генерал Балашар под пыткой признался, что Ду’Рог поставлял ему биологическое оружие! Конечно, Ду’Рог, как и любой нарн, лгал и мошенничал, когда это было ему на руку; Г’Кар часто был его сообщником. Но никогда он не посмел бы произнести такую ложь. Однако дело было сделано, и Ду’Рога объявили предателем.
Г’Кар оплатил семье жилье на одной из колоний рядом с родной планетой Нарна. Но отец Ми’Ра умер от огорчения. Чиновники, инспекторы и их подручные забрали все, что еще оставалось у семьи, погруженной в траур. И дети, так же как и вдова Ду’Рога, очутились в одном из бараков "пограничья".
Ми’Ра достигла края тротуара и стала подниматься по скользкой лестнице, ступени которой были покрыты мусором и гнилью. Единственной причиной, по которой власти Хекбара содержали этот механический тротуар, ведущий на приграничную зону, было то, что все отбросы, появляющиеся днем в городе, так или иначе возвращались в свои логова с наступлением установленного времени, а не оставались в нем под видом того, что не могут попасть домой.
Наконец Ми’Ра оказалась на поверхности и достала свой ППГ.
Ветер, песок. Дома, лежащие в руинах, решетки – похоже на тюрьму.
Здесь каждую ночь совершаются убийства. Специальной полиции, призванной сохранять порядок в этих кварталах, было немало наплевать на происходящее. Однако она могла арестовывать, судить и казнить на месте ею самой выбранных подозреваемых.
Небольшие свечки, расставленные тут и там, помогали двигаться в темноте. Щедрые горожане часто дарили свечи и еду несчастным, живущим здесь.
Ми’Ра шла быстро. Ее красота могла стоить ей множества неприятностей в случае встречи с бандой разбойников.
Запах горелой резины плавал в воздухе. Это было почти единственной вещью, которую жители "пограничья" использовали в качестве топлива, что бы согреться.
Подумать только, Г’Кар прожил всю свою жизнь в роскоши!
Шорох… Ми’Ра взвела свой ППГ и достала излюбленное оружие для ближнего боя – нож.
Она спряталась в тени. Нужно было быть предельно осторожной. Сумасшедшие, социопаты, садисты – здесь хватало всех. Нарны гордились маленьким количеством тюрем. Ведь сама система каст была, по существу, самой настоящей воспитательной системой. В конце концов, даже Г’Кар был ее жертвой.
В окне матери Ми’Ра горел свет. Хоть раз в жизни Т’Ког сделал то, о чем она его просила. По-видимому, они оба ждали ее возвращения. Конечно же, им захочется узнать все детали похорон.
Поднимаясь по лестнице, молодая нарнианка прилагала все усилия, что бы улыбаться. Ведь этот день был днем праздника. Умирая, ее отец желал смерти Г’Кара, и вот он отомщен.
Соседи дрались, как обычно. Но внимание Ми’Ра привлек совершенно иной звук – ее мать смеялась! Нет, это невозможно, должно быть, смеется какая-то другая женщина!
Она вставила карточку в замок и открыла дверь.
То, что увидела Ми’Ра вслед за этим, потрясло ее. Она обнаружила свою мать, мученицу с суровым взглядом, задыхающуюся от смеха. Что же касается Т’Кога, то он стоял рядом, испуская глупые детские смешки.
– Простите меня, – бросила им Ми’Ра, – я знаю, что смерть Г’Кара – причина для веселья, но не слишком ли вы разошлись?
– Ты тоже будешь смеяться! – проговорил Т’Ког, показывая на свою мать, Ка’Хет, пальцем.
Подумать только, что эта смеющаяся женщина была с утра столь несчастной и усталой, что не смогла даже покинуть постель!
Старая женщина расцвела на глазах, она веселилась:
– Мы богаты, моя дорогая! Эта жизнь в нужде больше не для нас!