Студенты Вавилона питались в буфете рядом с Рэдклиффской библиотекой, вместе с учащимися еще нескольких гуманитарных факультетов. Предполагалось, что кормят там хорошо, но буфет был закрыт до начала завтрашних занятий, поэтому они вернулись обратно в колледж, успев как раз к концу обеда. Горячие блюда уже закончились, но до позднего ужина предлагался чай с легкими закусками. Все нагрузили подносы чашками, чайниками, сахарницами, молочниками и булочками, а потом лавировали между длинными деревянными столами, пока не нашли свободный в углу.
– Так ты из Кантона? – спросила Летти.
Как отметил Робин, она была очень напористой и задавала вопросы, даже самые доброжелательные, властным и строгим тоном.
Робин как раз впился зубами в булочку, сухую и черствую, и ему пришлось глотнуть чая, прежде чем ответить. К этому моменту Летти уже обратила взгляд на Рами.
– А ты из Мадраса? Бомбея?
– Из Калькутты, – добродушно ответил Рами.
– Мой отец жил в Калькутте, – сказала она. – Три года, с 1825 по 1828-й. Быть может, ты его видел.
– Чудесно, – отозвался Рами, намазывая на булочку джем. – Быть может, это он однажды целился в моих сестер из пистолета.
Робин фыркнул, но Летти и бровью не повела.
– Я лишь хотела сказать, что уже встречала индусов.
– Я мусульманин.
– В общем, я лишь хочу сказать…
– И знаешь, – добавил Рами, усердно намазывая булочку маслом, – ужасно раздражает, когда все приравнивают Индию к индуизму. Будто правление мусульман – какое-то отклонение, Великие Моголы – просто захватчики и подлинные традиции – это санскрит и Упанишады. – Он поднес булочку ко рту. – Но ведь ты даже не знаешь значения этих слов, правда?
Отношения не задались с самого начала. Не все новые знакомые Рами понимали его юмор. Его разглагольствования нужно было воспринимать спокойно, а Летиция Прайс явно не была на это способна.
– Кстати, о Вавилоне, – вмешался Робин, прежде чем Рами успел ввернуть что-нибудь еще. – Красивое здание.
Летти бросила на него удивленный взгляд.
– Да, неплохое.
Рами закатил глаза, откашлялся и положил булочку.
Они молча пили чай. Виктуар нервно звякнула ложечкой по чашке. Робин уставился в окно. Рами забарабанил пальцами по столу, но прекратил, когда Летти сердито посмотрела на него.
Виктуар набралась смелости и решила продолжить разговор:
– И как вам здесь? В смысле, в Оксфорде. Мне кажется, мы видели совсем крохотную часть, он такой огромный. Не как Лондон и Париж, но здесь полно потаенных уголков, как вы считаете?
– Он невероятный, – слишком энергично ответил Рами. – Каждое здание великолепно. Первые три дня мы просто бродили вокруг и глазели. Мы видели все достопримечательности – оксфордский музей, сад у собора Христа…
Виктуар выгнула брови.
– И вас повсюду пускали?
– Вообще-то нет. – Рами поставил чашку с чаем. – Помнишь музей Эшмола, Птах…
– Точно, – отозвался Робин. – Там, похоже, были уверены, что мы что-нибудь украдем, нас заставили вывернуть карманы на входе и выходе, как будто не сомневались, что мы украли драгоценность Альфреда[31].
– А нас и вовсе туда не пустили, – посетовала Виктуар. – Сказали, что девушек не пускают без сопровождения.
Рами фыркнул.
– Это еще почему?
– Наверное, из-за нашей тонкой нервной организации, – сказала Летти. – Чтобы мы не упали в обморок, увидев картины.
– Но цвета и впрямь будоражат, – призналась Виктуар.
– Сцены сражений и обнаженная грудь – это слишком для моих нервов, – заявила Летти, приложив ладонь ко лбу.
– И как же вы поступили? – поинтересовался Рами.
– Вернулись, когда дежурил другой смотритель, и притворились мужчинами. – Виктуар понизила голос. – Простите, мы приехали навестить кузенов, и пока они учатся, нам нечем заняться…
Робин засмеялся.
– Да ну?
– И у нас получилось, – заверила его Виктуар.
– Я тебе не верю.
– Это правда, – улыбнулась Виктуар. Робин заметил, какие у нее огромные и прекрасные глаза, как у лани. Ему нравилось слушать Виктуар: она как будто вытаскивала смех из самых глубин его существа. – Наверное, они решили, что нам по двенадцать лет, но все прекрасно получилось…
– Пока ты не расчувствовалась, – вставила Летти.
– Ну ладно, все получилось, когда мы прошли мимо смотрителя…
31
Драгоценность Альфреда – одно из самых известных произведений англосаксонского ювелирного искусства, датированное концом IX века. Его предназначение неясно. Изделие связывается с именем короля Альфреда Великого.