Лишь теперь я узнал, что преодолевал Чуковский, какие дикие придирки выслушивал. Скажем, от него категорически требовали, чтобы в книге не упоминались Бог, евреи, Иерусалим, а Библия писалась с маленькой буквы. В апреле 1965 года он даже записал в дневник: «Я жалею, что согласился составлять эту книгу». Он опасался, что на него нападут не только неверующие, но и верующие за то, что Священное писание подано как ряд занимательных эпизодов. И он отказался бы, если б меньше любил детей. Именно тогда рядом со своим домом в Переделкине Чуковский построил и подарил стране детскую библиотеку, постоянно общался с ее читателями, особенно маленькими, тащил к ним всякого, кому было что сказать детям. В том числе и меня. Но прежде чем дать мне слово, рассказал малышам про героя Персея, чудище Горгону Медузу и красавицу Андромеду. При этом он глядел не только на детей, но и на меня, вижу ли я, как не хватает им библейских героев и сюжетов.
Чуковский хотел, чтобы детские писатели и издатели не забывали о прекрасном, великом, испытанном веками. Этой работой он укреплял и возвышал наш дух. Думаю, и наши пересказы он проверял на детях в своей библиотеке. И все, что было чуждо их психике, все, что не могло захватить, очаровать, воодушевить их, безжалостно отбрасывал. Художнику А. Фейнбергу он написал: «Две-три из этих новелл, в сущности, написаны мною, я переделал в них чуть не каждую строку». И добавил, что не сверяет пересказы с Библией, но полностью принимает на себя ответственность за стиль нашей книги. Стиль оказался таким, что никому, и верующим, и неверующим, и в голову не пришло предъявлять нам те упреки, которых он опасался. Даже цензурные придирки никак не отразились на внутренней свободе, благородстве и в то же время какой-то особенной детскости того слога, который выковывал вместе с нами Чуковский для этой необычной книги. Он даже был уверен, что нашу книгу переведут на многие языки, хотя на свете много других пересказов Библии для детей.
И вот последняя встреча в Переделкине. Последний пересказ, поступивший от авторской группы. Редактируем втроем К. Чуковский, Т. М. Литвинова, я. Один читает рукопись, вносит правки, которые диктуют двое других. Корней Иванович садится за правку, едва успевает записывать наши предложения. «Так вот почему, — патетически восклицает он, — лучшие места в совместной прозе Некрасова и Панаевой написаны не его рукой, а рукой Панаевой!»
Книгу уже печатали, когда случилось неожиданное и малопонятное.
Корней Иванович в интервью корреспонденту Труда упомянул о «Вавилонской башне». Был самый разгар «великой культурной революции» в Китае. Хунвейбины заметили эту публикацию в «Труде» и громогласно потребовали размозжить собачью голову старому ревизионисту Чуковскому, засоряющему сознание советских детей религиозными бреднями. На Западе узнали об этом из китайской газеты, всюду появились сообщения о «Вавилонской башне» под заголовком «Новое открытие хунвейбинов». И тогда отреагировали наши инстанции.
…Наша книга так и не попала к маленьким читателям. Я, выступая в типографии, с надеждой смотрел на кипы цветных оттисков с рисунками Фейнберга, листал сохранившийся макет книги. Пискунов и Компаниец, долго не теряли надежды. Выпустили даже томик с черно-белыми иллюстрациями, указав крохотный тираж. Но и это не помогло. Тот скромный томик в конце концов, уже в 1988 году, попал в редакцию «Науки и религии, там ему обрадовались, напечатали несколько пересказов. Через год «Вавилонскую башню» полностью напечатало «Книжное обозрение). Я слышал, что в тех семьях, где «Вавилонскую башню» читают детям, те требуют перечитывать им полюбившиеся сюжеты еще и еще. А теперь и вы наконец-то прочтете то, что было подготовлено нами двадцать с лишним лет назад.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀