Марта и Сезар не могли наглядеться на своего любимца, который вновь был с ними. Тиффани при виде отца разревелась.
— Тебя не было так долго, — плакала она. – Я так без тебя соскучилась!
— Но сейчас-то чего реветь? – рассудительно говорил Жуниор. – Папа-то приехал!
Они крепко прижались к отцу и не хотели от него отходить.
— Селести я позвоню сам, — сказал Энрики. – Я хочу сделать ей сюрприз.
Он и позвонил, но попозже, наигравшись с детьми.
— Я на свободе, моя радость! – торжествующе объявил он. – Приглашаю тебя вечером в ресторан. Мы поужинаем при свечах, а Гиминью привози сюда, мы все без него соскучились!
— Но я на работе, — жалобно проговорила Селести.
— Я тебя отпускаю. Привози Гиминью, мы пообедаем всей семьей, а потом вместе поедем на работу. Мне не терпится почувствовать себя полноценным человеком!
— Хорошо, — тут же согласилась Селести, поделилась радостной вестью с Одетти и уехала.
Порадовал новостью и Александр Лусию.
— Может, и мы сходим с тобой в ресторан, Александр? – предложила Лусия, обрадовавшись освобождению Энрики. – Отпразднуем, потанцуем.
— Все рестораны на свете я отдам за ужин в твоей квартире и ночь, которую мы проведем вместе, — пылко ответил Александр. – спасибо, что ты терпишь меня, любимая, со всеми моими хлопотами, такого нервного, такого неспокойного!
Лусия крепко обняла своего милого Александра, от души желая ему покоя.
Во второй половине дня Энрики отправился на работу. Все то время, что он сидел в камере предварительного заключения, он переживал, что не помогает отцу, что отсутствует в такое горячее время, в самый разгар восстановительных работ. И стоило ему оказаться на свободе, как он отправился в офис. Разумеется, первой, кого он там встретил, была Анжела.
Она радостно приветствовала его, но Энрики сразу же разозлился.
— Лучше не притворяйся! – сказал он. – Ты же от души желала, чтобы я сгнил в тюрьме!
— Никогда я не пыталась навредить тебе, Энрики, — принялась со страстью возражать Анжела. – Все это время я только и делала, что защищала тебя! И буду защищать тебя и дальше, хоть и знаю, что ты убил свою жену.
— Ты ненормальная, Анжела! По-моему, ты просто спятила! – заявил Энрики, отшатываясь.
— Я всегда была ненормальной, потому что сходила по тебе с ума, — с той же страстью продолжала Анжела. – Никто не будет любить тебя так, как я! Никто! Никакая Селести! Запомни это, Энрики!
И, глядя на эту совершенно потерявшую разум женщину, Энрики вдруг успокоился.
— А ты запомни другое, — сказал он. – Сядь и выслушай меня внимательно.
Он взял ее за руку и усадил в кресло.
— Мне тебя очень жаль. Ты больна и поэтому вправе делать все, что тебе вздумается. Делай все, что хочешь, но к нам с Селести это не имеет никакого отношения. Тебе никогда не разлучить нас. Никогда!
Анжела никогда в жизни не слышала такого голоса у Энрики. Он говорил спокойно, без всякого эффекта, но это спокойствие и было самым убедительным. Этот юбочник, готовый бежать за любым смазливым личиком и оставить любую красавицу ради следующей, теперь был уверен в своей привязанности, и к кому?! К гулящей девке!
Энрики вышел, тихонько прикрыв за собой дверь, словно и в самом деле имел дело с тяжелобольной. Анжела вызвала Одетти.
— Отмените назначенное на четыре совещание, — распорядилась она. – У меня срочная встреча.
Она успела сделать ответный ход, и ей было что сказать следователю.
В кабинет Машаду она вошла как всегда уверенная в себе.
— Может быть, вопросы, которые я буду задавать, покажутся вам нескромными, — начал следователь, — но нас в первую очередь интересует истина, поэтому мы вынуждены проверять все поступающие нам сведения. Свидетельница дона Селести Роша считает, что вы любите дона Энрики Толедо и готовы на все, лишь бы разлучить дону Селести с ее женихом.
— Да, это правда, я люблю Энрики Толедо. Но я никогда не знала, что любовь – это преступление, — сказала Анжела самым кротким тоном, на какой была способна. – И к доне Селести я не могу испытывать добрых чувств, это тоже правда, потому что с Энрики мы были вместе в юности, когда учились в университете, и снова сошлись после его развода. У нас все было хорошо до тех пор, пока не появилась эта Селести!
— Дона Селести обвиняет вас в том, что вы ее шантажировали, надеясь таким образом прекратить их отношения с сеньором Энрики Толедо, — начал проверять следующее утверждение следователь.
— Шантажа не было, была просьба. Когда я узнала, чем эта женщина занималась раньше, я попросила ее держаться подальше от Энрики и не вынуждать меня знакомить его с малопривлекательными подробностями ее биографии. Она стыдилась собственного прошлого и держалась в стороне от Энрики. При чем тут шантаж?