Но, как мне кажется, основная опасность кроется не в потенциальной возможности всплеска агрессии, не в высокой вероятности вооруженного бунта. Проблема куда глубже. Люди перестали понимать друг друга. Даже в абсолютно одинаковые простые и однозначные слова вкладывается различное значение разными работниками. Так недавно я увидел, что столяра проводят рабочее время за игрой, бросают свои пирамидальные кубики <вероятно, "Царская игра Ура">. Когда же я указал им, чем они должны в настоящее время заниматься, они стали говорить мне о сексе, кричали, что находятся в интимных отношениях со строительством башни, всем руководством нашей страны, с самим царем Нимродом и даже Богами. Я опешил от такого хода мысли и намекнул на источник их доходов и на возможность заменить любых работников. Но был понят в том смысле, что все строители будут переведены в разряд рабов. Это их ожесточило, и они стали таиться от меня, заниматься мелким вредительством. Порой это их противостояние выглядит трагикомично. Они тяжело, в поте лица своего возводят что-то, а потом тайно портят и ломают созданное собственными руками.
Непонимание связано с очерствением. Если кто-то срывается и падает с башни, что иногда случается, то никто не обращает на это внимания. Все продолжают заниматься своими делами, как если бы ничего не произошло. Люди издеваются друг над другом. Если кто-то просит пить, ему приносят землю в чашке. Если кто-то просит подать ему топор, то ему умышленно подают лопату. Все это сопровождается недобрым смехом, издевками, придирками.
Отрывок текста "Записки дегенерата" (колофон поврежден, условный заголовок дан великим немецким востоковедом Иоганном Конрадом Миттельбрехенмахером)
Я пытался их предостеречь. Бродил, облачившись во вретище, по городу и громко восклицал: "О, горе! О, горе!". А еще посыпал голову пеплом и призывал к посту. Но тщетно. Я даже не уверен прав ли я был. Было ли ко мне слово Господа? Возможно, я просто схожу с ума. А если и это было откровение, то правильно ли я его понял, расслышал, распознал?
Собственно, если Бог действительно хотел, чтобы я передал мысли, то моя миссия не становится ясной. Люди видят то, что они хотят видеть. И речи, выпадающие из контекста их упований, представляются им полным абсурдом, бессмыслицей. Никому не нужны упреки. Никто к ним не прислушается. И если Бог действительно обладает предвидением, то зачем ему понадобилось вразумлять тех, кто не будет ему внимать?
А моя позиция оказалась крайне уязвимой. Вначале в пророчества не жреца никто не смел, не желал верить. И я боялся ошибиться. А еще, так хотелось подтверждения собственной правоты! Грезилось, что если пророчества не сбудутся, то все, погибну от издевательств и насмешек. Но логика событий насмеялась над надуманными страхами и надеждами. Предсказания оказались истинными, как я того желал. Казалось, упования, мечты сбылись..., что резко ухудшило мое положение и привело меня к состоянию, сокрушающему все мои надежды. Людей жутко раздражала и возмущала истинность пророчеств. Ведь я не только осмелился всем перечить, но еще и оказался прав. Разве самонадеянные идиоты могут такое перенести?
Впрочем, скептицизм людей извинителен. Можно сказать, что критерии идентификации истинного пророка неясны. Непонятно как его отличить от лжепророка. Так что, не следует обвинять людей в том, что они ограничены с рождения и ничего с этим поделать не могут.
Опередил ли я свое время? Нет, конечно. Любое прозрение грядущего - часть настоящего. Оно актуально только в настоящем. Будущее всегда неожиданно, даже если оно и расписано детально в прошлом. Невозможно понять прочувствовать до конца то, чего пока нет. И мне нечего сокрушаться, что я был отвержен в прошлом и остался изгоем в предсказанной мной же действительности.
Башня. Я до сих пор не могу понять смысла и оснований всеобщего помешательства. Собственно, кому и для чего нужна была это башня? Не мне. И не моим родственникам. И не моим знакомым. Зачем она? Хотели соединить небо и землю? Кто-то спешит попасть на небо? Зачем? Чтобы доказать силу земного притяжения? А что было бы, если бы башня не была бы разрушена? Если в истории сослагательное наклонение?
С обрушением башни пришло всеобщее раскаяние, но не покаяние. Люди бьют себя в грудь и рыдают. Но раскаиваться им не в чем. Худшее отошло. Оно рухнуло с башней. Нужно думать, как жить, обустраиваться. А люди лишь сожалеют о том, что они не смогли и далее грешить. Часто, когда убиваются о строительстве башни, предполагают, что без нее могли бы блудить эффективнее.
Никто не понял в чем же грех. Некоторые видят его в гордыне, некоторые в нарушении заповеди Бога расселяться по всей земле, то есть в столпотворении. Но Господь - не полицейский. Грех не идентичен изолированному, единственному неправильному действию. Проступки - симптомы падения. Человек не может один раз украсть или убить, во все остальное время, оставаясь порядочным человеком. Душегубство и воровство - лишь проявления общей, всеобъемлющей болезни человека, его полной, недефференцируемой деградации. Отсюда и, на первый взгляд, странный повтор в сообщаемых мною пророчествах, над которыми столь многие насмехались. Я говорил: "Сошел Господь посмотреть город и башню", а потом, что сказал Господь: "... сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого". Это вовсе не оговорка, не ошибка, как мне указывали. Все дело в том, что ситуация, сама атмосфера, Господь в ней, как определяющий фактор, восходят и опускаются. Очевидность движения ко греху и кара, как результат этого движения - разные ступени на пути вниз, разные уровни падения, ухудшения.