Нина говорила это так – с такой силой, с такой убежденностью в голосе, что Сэм вдруг почувствовал себя ничтожеством. Ничтожеством, которое на протяжении суток что-то из себя выжимало, пыжилось, старалось, а за ним просто наблюдали. На него смотрели, как на вещь, как на игрушку, предназначенную для достижения физиологической разрядки. И при этом он был как на экзамене, сдавал строгому судье нормативы. Она получала удовольствие, но не удовлетворение. Она утверждала над ним собственное превосходство и ненавидела. Она кончала, но не растворялась в оргазме. Она его сделала.
Сэм это так не оставит. За ним ответный ход.
– Не может быть! Она – русская? – Гаптен недоуменно посмотрел на Андрея.
– Я не ослышался?
– Выходит, что да, – пожал плечами Андрей. – Странное, конечно, совпадение…
Меня же интересовал совсем другой вопроса.
– Но вы поняли, о каком проклятье, связанном с Россией, шла речь?
Гаптен и Андрей ответили хором:
– Нет.
– Послушайте, а где Данила? – Андреи повернулся на кресле и осмотрелся.
– Действительно, нет, – подтвердил Гаптен. – Странно. Мы тут об этой девушке столько всею нового узнали, а его нет…
Что-то внутри меня дрогнуло. Я вскочил с места и бросился искать Данилу. Первым делом я побежал в наши гостевые комнаты, потом в буфетную, в спортзал, в библиотеку. Данилы нигде не было. У меня началась паника. Я, как полоумный, мчался по длинным коридорам аналитического центра Гаптена…
– Данилу не видели? – спрашивал я, останавливая сотрудников, заглядывая в комнаты и кабинеты. – Данилу не видели?! Видели?! Давно?..
Судя по всему, мы были последними, кто видел Данилу в бункере. Никто из сотрудников аналитического центра не дал мне никакой обнадеживающей информации.
Я наткнулся на Андрея с Гаптеном в одном из коридоров, недалеко от аппаратной внешней защиты.
– Анхель, ты только не волнуйся, ладно? – попросил Гаптен, и по его тону я понял, что никаких хороших новостей для меня у них нет. – Пойдем. Я тебе покажу…
Мы вошли в аппаратную внешней защиты, где находились два человека и много мониторов. Здесь ведется видеонаблюдение за внешним контуром. Бункер расположен на территории бывшего военного полигона и огорожен бетонным забором. Вся местность вокруг забора просматривается круглосуточно. Гаптен попросил прокрутить пленку.
На пленке Данила. Он уже за пределами территории. Бежит прочь по бетонной дороге в направлении шоссе. Сотрудники внешней защиты заметили Данилу, но никто из них не подумал, что это несанкционированный и ни с кем не согласованный выход. Им и в голову это не пришло. Они, конечно, удивились, но тревогу бить не стали.
– Господи, ну куда ты, Данила? Куда?! – кричал я, глядя на монитор.
– В Нью-Йорк, – озабоченно сказал Гаптен.
– Нужно его задержать и вернуть! – воскликнул я.
Мне это казалось логичным. Ведь если человек не в себе, то его берут под опеку и защищают. А Данила не в себе. Теперь это совершенно очевидно. И он, конечно, не виноват. Нина виновата. Но что уж теперь поделать? Нужно, значит, охранять его от него самого.
Андрей высказался на этот счет просто:
– Анхель, но это ведь его право… Мы не можем.
Меня это потрясло. Меня потрясло то, что я додумался до захвата, до ареста собственного друга. А, казалось бы, логичный и прагматичный, Андрей проявил такое… Не знаю, что это, сказать – благородство, великодушие? Нет, неправильно. Понимание и доверие. Еще, может быть, уважение. Мне стало стыдно.
– Да не страшно, – сказал вдруг Гаптен… – Я поставил задачу. Его будут охранять. Как президента. Волос с головы не упадет. Боюсь я Темных. Чувствуется, они сейчас ничем не погнушаются… А до Нью-Йорка Данила все равно не доберется. Виза нужна американская, билет надо купить. Нет, никак не успеет. Никаких шансов.
– Ой ли, – Андрей озабоченно покачал головой.
На душе неспокойно. Мы вернулись в помещение центрального узла – туда, где обычно просматриваем информацию. Но связь с Нью-Йорком пока так и не установили. Мы постояли, посмотрели на серые глаза экранов.
– В Нью-Йорке сейчас утро, – сказал Гаптен. – У нас – время обеда. Пойдемте, поедим чего-нибудь.