— Браво. Очевидно, вы установили контакт высокого уровня. Что дальше?
— Сокол заговорил со мной.
— Сокол?
— Да. Я бы назвал его машиной. Что-то вроде металлического сокола, правда, он был не из металла, а изо льда. Птица сжимала в когтях пару молний. Она заговорила со мной на языке, которого я не знал. Ее слова превращались… в светящиеся формы, висевшие в воздухе.
— Неплохо, — заметил Даркандье, в голосе которого звучала насмешка пополам с восхищением. — «Квакеры Земли» будут рады услышать, что одно из их пророчеств воплощается в жизнь.
— Еще одно, — вставил Данцик совершенно серьезно.
— Что это за байки о предсказаниях? — раздраженно спросил Тороп.
Его собеседники ничего не ответили. Черепаха Джонсон прекратил молотить по клавиатуре. И повернулся к ним. Глаза индейца лучились светом.
— Сокол-вестник. Мари под его защитой.
Данцик посмотрел на Даркандье, бросил взгляд в сторону индейца, который вернулся к работе, и, увидев, что помощи ему не дождаться, решил сам прояснить ситуацию:
— «Квакеры Земли» думают, что именно Сокол-вестник продиктовал мне текст книги. Как они утверждают, я, сам того не ведая, составил диаграмму-пророчество. Вы, конечно, мне не поверите, но эта проклятая книга стала для них чем-то вроде Библии.
— Что за книга?
Губы Данцика исказила странная ухмылка. Он сунул руку в карман куртки, вытащил зачитанную книгу и протянул ее Торопу.
У книги были обтрепаны углы, она потемнела от времени. На обложке преобладали красный и черный цвета. «Святая Мария с космодрома».
Тороп взвесил томик на руке, повертел его так и эдак, после чего быстро пробежал глазами аннотацию на задней сторонке обложки.
— Книга появилась через несколько месяцев после моего приезда в Монреаль. Она заинтересовала Винклера и Даркандье, а местная группа индейцев-хакеров увидела в ней отражение собственных пророчеств.
— Каких пророчеств? Об Эпохе Бурь? И тому подобном?
— Не только. Они также утверждают, что Посланница Бога-Творца, тотемным знаком которой служит Сокол-вестник, должна явиться, чтобы спасти планету… или, как они говорят, то, что еще можно спасти.
— Посланница?.. Спасти планету?.. Вот черт, да вы издеваетесь надо мной. Мы ведь не в «Секретных материалах».
— Прекратите паясничать, — осадил его Даркандье. — Посланница Бога-Творца или Homo sapiens mutabilis,[149] суть дела от этого не меняется. Хотите вы того или нет, Мари Зорн — это будущее человечества.
— О'кей. Что дальше? — прохрипел Тороп после долгой паузы.
Он сосредоточился. И ход событий резко ускорился.
Окружающий мир взорвался.
Его собственный мозг взорвался, подобно сверхновой звезде, изливающей невероятное количество энергии в космос. Он попал в великолепный световой колодец, который оборачивался вокруг собственной оси и…
— Я не знаю, как описать то, что случилось потом, — признался Тороп. — Это было так, как если бы я стал… вот черт… чем-то вроде машины, накапливающей информацию… да, так и есть: световой колодец питал меня данными. Казалось, будто я превратился в головку считывающего устройства и подо мной на полной скорости запустили магнитную ленту.
— Великолепно, — с бесстрастным восхищением прокомментировал Даркандье. — Космический Змей во всей своей красе.
— Да, у меня возникло ощущение, что я знаю все о Вселенной, о ее возникновении, развитии, ее будущем и ее конце… Какое-то безумие, особенно если учесть то, что все это знание теперь исчезло.
Тороп насупился.
Данцик улыбнулся ему:
— Это нормально… С этим знанием в голове вы не прожили бы больше двух минут… Это все?
Тороп закрыл глаза. Нет. Произошло еще одно, последнее событие, прежде чем активное вещество перестало действовать и он не провалился в быструю фазу сна, продолжавшуюся несколько минут, до самого пробуждения.
Еще одно видение.
Опустошенная, пустынная, серая местность. Руины, наполовину ушедшие в землю. В пепел.
И ангел, летящий над самым горизонтом.
Ангел, воплощавший безутешную скорбь.
Ангел всех младенцев, умерших со дня Сотворения этого мира.
От этого последнего впечатления у Торопа сохранился лишь неостывший след, отзвук безымянной печали, который он сам и погасил.
После того как рассказ подошел к концу, Черепаха Джонсон встал и отправился на кухню заваривать чай. Нейроматрица создавала разрозненные изображения, которые медленно двигались по экрану. Это был все тот же длинный фильм об опустошенных грозой холмах, откуда начались приключения Торопа.