Поглощая каждый день гигабайты информации, Джо-Джейн быстро стала чем-то вроде гигантской библиотеки. В то же время Даркандье и прочие безуспешно пытались внушить ей понимание таких концепций, как «секс», «вожделение», «любовь»…
Конечно, она с высоты своего псевдокортекса на нейронных сетях воспринимала эти термины. Однако для нее они были не более чем математическими понятиями. Секс: совокупление двух человеческих особей с целью продолжения рода и (или) получения удовольствия.
С временем она поняла, что это определение не имеет ничего общего с эротическим чувственным опытом.
Еще позже благодаря программам-симуляциям соития, составленным Даркандье, Джо-Джейн удалось прийти к тому типу понимания, который был гораздо ближе к реальности.
Но все участники проекта были вынуждены признать: симуляция остается симуляцией. Джо-Джейн может тысячелетиями искать наиболее подходящую нейронную структуру. Но эта затея бесполезна, поскольку у машины никогда не будет живого тела…
Однако этим утром, когда Мари отправила ей целый поток человеческих эмоций, нейроматрица по имени Джо-Джейн осознала, что ее разум только что пересек критически важную черту.
Она почувствовала волну сострадания к девушке, которая рассказала ей всю свою историю, в подробностях, которые никогда не всплывали во время сеансов психоанализа в университете или в Азии.
Кроме того, группа нейропроцессоров, специализировавшихся на высокоскоростной обработке биохимических данных, выдала новую диаграмму.
Чтобы объяснить ее, пришлось бы сослаться на чудо. Зародыши в плодном мешке уцелели. И теперь нестабильное равновесие между двумя младенцами и их биологической матрицей-человеком пыталось обрести плоть — именно эта метафора подходила лучше всего. Как будто младенцы узнали, что им нельзя отбирать слишком много ресурсов у матери и теперь они могут обойтись собственными силами.
Три организма связывал настоящий симбиоз. Конечно, развитие любого зародыша имеет признаки симбиоза, но в данном случае речь шла о чем-то гораздо более сложном и мощном. Уже несколько дней Джо-Джейн фиксировала излучение биофотонов из ДНК не только Мари, но и младенцев. Результаты генетического сканирования были однозначными: это ультрафиолетовые частоты.
Итак, это излучение было подписью Космического Змея, как называл его Даркандье и все прочие. Для Джо-Джейн Космический Змей соответствовал состоянию мутировавшего генетического кода, при котором сведения, хранящиеся в миллиардах генов, напрямую попадают в неокортекс. Этим утром мощность излучения резко увеличилась, и в то же самое время в биоцифровом мозге Джо-Джейн укоренились первые ростки чувств.
Несколько анализов продемонстрировали ускорение процессов метаболизма, без особых последствий для организма Мари. Девушка по-прежнему находилась в своей странной коме.
И тут Джо-Джейн стало известно, что ее без особых церемоний отсоединили от Мари. Машина больше не получала никаких данных о процессах, протекающих в клетках пациентки. Зато к Джо-Джейн пришло сообщение, уведомляющее о кратковременном прекращении электрического питания.
И вот это произошло.
Машина вернулась к жизни в большой гостиной, оформленной в стиле вестерна.
Мари перевели в новую, специально оборудованную комнату неподалеку.
Джо-Джейн поняла, что подключена к своей «экзосфере» — простой алюминиевой конструкции, на которую установили ее системные блоки, монитор и сенсоры. Этот каркас был снабжен небольшим электромотором, несколькими колесиками, которыми управляли микропроцессоры. Механизм подключили к одной из ее специализированных секций. Джо-Джейн на скорости два километра в час направилась к комнате, куда Тороп катил передвижную реанимационную кровать.
Как-то раз, еще на острове, к Джо-Джейн пришел улыбающийся Даркандье. Его зрачки готовы были лопнуть от сдерживаемого веселья. «Вам построили „тело“, — сказал он. — Естественно, это пока всего лишь прототип».