— Антенна?
— Да. Вот почему метафоры нашего друга Данцика остаются всего лишь метафорами писателя. «Liber Mundi», сила Слова, все это так, но нужно понимать, что если уподобить наш мозг книге, то кору головного мозга близнецов Зорн надо сравнивать с мировой информационной мегасетью. Новая метафора о передающей сети и принимающей антенне позволяет утверждать, что биосоциальная революция уже началась.
— И что конкретно все это значит, а? — не сдавался Тороп.
— Если конкретно, Тороп, то это все меняет. Вовсе не Мари Зорн или ее сознание, нейростимулированное Джо-Джейн, перехватило контроль над спутником и отправило ему десять в двадцать шестой степени байт информации.
Тороп хотел ускорить темп объяснений и добросовестно играл роль идиота.
— О'кей. Тогда кто? Швейцарская гвардия папы Римского?
Даркандье пристально посмотрел ему в глаза:
— Нет, господин комик. Вашим «сопряжением» управляли две девочки. Близнецы.
Тороп выдержал взгляд Даркандье:
— Близнецы Зорн? Каким образом?
Младенцам нет и трех месяцев от роду. Они никогда не вступали в контакт с искусственным разумом… Да, но если подумать, то можно вспомнить, что близнецы устанавливали опосредованную связь с нейроматрицей, еще когда находились в материнском чреве. К тому же они чудом выжили, когда Мари погрузилась в ледяные глубины комы, окончившейся смертью.
Одному Богу известно, чему научились мозги двух этих маленьких девочек во тьме чрева полумертвой матери, подключенной к полуживой машине.
И Тороп вспомнил свой сон, прерванный Ваксом в Ночь Спутниковых Антенн.
Близнецы Зорн обладали всеми доступными человеку знаниями. Если верить Даркандье, они владели точной и постоянной схемой ДНК всех живых существ планеты. По неизвестным причинам они решили послать копию всей этой дребедени в бортовой компьютер спутника «Имхотеп». Информацию объемом 10 в 26-й степени байт.
Тороп закрыл глаза. Догадка разбухала в его голове, как будто он видел суть вещей в объектив фотокамеры с мощным «зумом».
Близнецы Зорн стоили гораздо больше десяти миллионов или даже десяти миллиардов долларов. Они были бесценны. Их мозг обладал способностью подключаться на любом расстоянии к любой информационной системе — компьютеру, спутнику GPS, самонаводящейся ядерной боеголовке, антенне радара, стратегической оборонной сети, магнитным картам, отпирающим туалетные кабинки, а также к…
Широко раскрыв глаза, Тороп уставился на Даркандье, взгляд которого выдавал лихорадочное возбуждение. Лицо ученого сияло торжеством.
— Ну наконец-то, господин Тороп, до вас дошло: а также к мозгу любого человека. Близнецы Зорн — телепаты. И бог знает что еще. Я думаю, что сквозь тьму заметных событий наружу пробивается тончайшая, неуловимая истина.
— Сократите вашу «Турбокритику чистого разума», доктор.
Даркандье яростно посмотрел на Торопа.
— Это не какие-то метафизические измышления, господин начитанный солдат. Я думал об этом всю ночь! Тороп, Мари — больше чем этап, поскольку это понятие все еще испытывает слишком глубокое влияние классической телеологии. Нет, мы создали то, что предчувствовал Ницше, говоря о науках будущего. Мари стала местом для опытов, которые проводились над ней. Мари — шизофреник, но она больше чем обычный пациент, страдающий психическим заболеванием. Она — шизофреник, чья личность собрана заново при помощи наших нейротехнологий. Ее нарративный процессор был напрямую соединен с ее генетическим кодом. Но она оказалась беременной, на что мы бы не осмелились на данном этапе наших исследований. Представьте себе, в этом повинен человек, с которым часть наших сотрудников была знакома в те дни, когда он работал в Торонто. Хатэвэй — выдающийся специалист по генетике животных. Недаром его пригласили в Эдинбург, в проект «Долли». Вы знаете, что его самые интересные работы посвящены механизму зарождения близнецов? Так вот, как и мы, он пришел к выводу, что молекулы ДНК, судя по всему, обладают способностью к корреляции, как и определенные, если не все, элементарные частицы. Мы, как и он, знаем, что живые клетки подчиняются законам квантовой физики… Но его карьера внезапно прервалась, и еще более жестоким образом, чем наша. И вы, вероятно, в курсе, что мы были далеко не единственными учеными, пострадавшими подобным образом: все более многочисленные голоса требовали полного и безоговорочного прекращения научных исследований в определенных областях — во имя этических норм, Бога, человечества, экосистемы, равенства людей, полов, народов, стран и жесткошерстных фокстерьеров.