Это привело к тому, что однажды он вступил в открытую полемику с князем Шаббазом. Тот возвратился из Алма-Аты, где проходила секретная конференция руководителей национального уйгурского движения. Успех последних кампаний, проведенных Силами освобождения Восточного Туркестана, укрепил позиции князя на этой конференции. Кроме того, среди ее участников ходили слухи, будто местная дивизия пограничных войск будет отозвана и заменена опытным боевым подразделением, переведенным из Центрального Тибета. Для Шаббаза и уйгурских полевых командиров это было явным доказательством того, что их активность вызвала беспокойство пекинских властей и что они прищемили хвост 27-й дивизии.
Торопу не хотелось брюзжать во время всеобщего ликования, но он все-таки охладил пыл уйгуров. Шутки кончились, предстояли серьезные дела. Нужно было постараться, чтобы разгром под Урумчи не повторился. Двадцать лет войн и конфликтов закаляют волю, делают твердыми мускулы и характер. Но они также изматывают и портят человека, причем очень сильно. Особенно если человек специализируется на борьбе за заведомо проигрышные дела.
Любому, кто соглашался слушать, Тороп твердил: необходимо немедленно скоординировать действия всех существующих повстанческих группировок, в том числе тибетских партизан и отрядов сепаратистов из южных провинций, и добиться распространения конфликта к северо-западу от Пекина. Для этого надо попытаться активизировать движение борцов за независимость Маньчжурии, то же самое нужно сделать во Внутренней Монголии. Тороп прекрасно видел, что все эти идеи чертовски интересуют людей из русских секретных служб, в первую очередь полковника, снабжавшего уйгуров оружием. И в то же время он замечал: участникам национальной уйгурской конференции нет дела до Тибета или Гонконга, поскольку с самого первого выстрела из АК-47 они слишком заняты собственной борьбой за власть.
В тот весенний вечер, перед самым началом операции на Тянь-Шане, Тороп без лишних слов ринулся в наступление:
— Мы обязательно должны заключить мир с СОУН.[14] Эти политические споры ни к чему не приведут, они блокируют процесс переговоров и не дают принять ни одного стратегически важного решения.
Тороп сказал это по-английски, чувствуя, как в голове бьется сигнал тревоги. Как гласит афганская пословица, дай лошадь тому, кто говорит правду, — она ему пригодится, когда придет время спасать свою жизнь.
— Мне? Заключить мир с этой свиньей Акмадом? Никогда! Слышишь, никогда! Даже не надейся на это! Я не предам память отца.
Юный шейх сверлил Торопа взглядом. Он очень походил на одного из своих киргизских охотничьих соколов, которых так любил. На того, что несколько минут назад сидел у него на его запястье и клевал кусок сырого мяса, зажатый в пальцах князя.
Отец Шаббаза был убит в самом начале века при весьма загадочных обстоятельствах. Ответственность за подрыв автомобиля в Ташкенте, в результате которого магнат и его охранники погибли, так никто на себя и не взял, но Шаббаз был убежден, что покушение было оплачено и осуществлено именно Акмадом и теми, кто впоследствии вошел в состав СОУН.
Обычай кровной мести в этом регионе возник в эпоху Тамерлана, и вряд ли стоило ожидать, что князь уступит. Но Торопу нужно было как-то смягчить позицию Шаббаза. Только объединившись, национальное уйгурское движение могло надеяться на достижение главной задачи — тактического и стратегического взаимодействия с движениями сопротивления в Тибете и южных провинциях страны.
— Князь Шаббаз, настал самый важный момент. Войска северян снова высадились в окрестностях Шанхая. Говорят, Ухань со дня на день падет, а русские сообщают, что вражеские силы сосредоточились в Паньчжихуа, в верховьях реки Янцзы. Не исключено, что северяне смогут прорваться к Куньмину, напасть на продемократические подразделения с тыла и атаковать Гонконг через Гуанси. Мы должны…
— Остановись сейчас же, брат Тороп. — Князь Шаббаз поднял руку. — Я говорю: остановись. Все это очень интересно, но тебе, должно быть, известно: у нас нет возможности контролировать ход событий в бассейне Янцзы!
В словах шейха сквозила ирония, рассчитанная на реакцию подчиненных. Те попытались веселиться как можно более сдержанно, им полагалось фыркать от смеха с элегантностью британских дипломатов.
Тороп позволил себе слегка улыбнуться:
— Как раз в этом и заключается главная проблема, князь Шаббаз. У нас никогда не будет возможности влиять на ход собы…
Юный князь с раздражением выпрямился:
— Как, по-твоему, мы могли бы на них повлиять?! Разве мы когда-нибудь, пусть даже на короткое время, приблизимся к бассейну этой реки?
Тороп поставил на карту все. Он пальцем очертил границы огромной песчаной страны:
— Вот почему мы проиграем войну, каждый — в своем углу. В Тибете победят ханьские ополченцы, здесь — пограничники, а в центре — основная часть НОА. Если мы немедленно не заключим союз с другими революционными силами, северяне одержат верх. Они удержали фронт в прошлом году, восстановили свои силы и теперь возьмутся за нас — за всех по очереди. Поверьте, когда они перейдут в наступление, их ничто не остановит.
— Мы уже их останавливаем, Тороп.
Тороп рассмеялся с еле скрываемым злорадством. И пальцем провел несколько стрелок на схеме, направленных с севера на юг. Китай на карте напоминал какое-то чудовищное животное.
— Нет, князь Шаббаз, мы — насекомое, кусающее слона. Двадцать седьмая дивизия и другие подразделения пограничных войск — всего лишь разминка. Подождите, пока на сцену выйдут аэромобильные дивизии НОА…
— Чего же ты от нас хочешь? — произнес Шаббаз, повернув ладони к небу в безмолвной молитве к Аллаху. — Все мы — в Его руках, и китайцы на Юге — тоже. Несмотря на то что они упорно игнорируют священное учение Корана.
— Мы должны скоординировать наши усилия, — сказал Тороп, раздраженно вздохнув.
— И как же мы будем «координировать усилия» с армией, которая находится за пять тысяч километров отсюда?
— Для начала, князь Шаббаз, мы должны объединить все наши отряды здесь. Мы должны вывести национальную конференцию из тупика, объединиться с СОУН и их союзниками, а затем сосредоточиться на переговорах с тибетцами. Мы обязательно должны облегчить положение армии южан и устроить жуткий кавардак на всей территории Западного Китая. Вот каким образом мы можем скоординировать наши действия с действиями продемократических отрядов.
Шаббаз поморщился. Тороп вывалил все доводы разом, и это было похоже на рассчитанный на компьютере залп артиллерийских орудий, когда траектория полета снарядов выверена с точностью до метра.
— Акмад будет ненадежным союзником, — презрительно ответил князь.
Да, Тороп вынужден был признать: Акмад — обыкновенный гангстер. Торговец наркотиками и оружием, который разбогател в 1990-х годах, продавая любое оружие любым афганским группировкам. Он был очень тесно связан с душанбинской и алма-атинской мафиями.