Локателли накрыл свой «Монблан» колпачком, сложил записную книжку и убрал то и другое обратно в карман. Потом снова уселся на стул и съел пару долек апельсина, вытирая пальцы шелковым носовым платком. После чего встал, закинул остатки апельсина в рот и, продолжая жевать, произнес:
— Добро пожаловать в Голливуд, малыш. Ты нам подходишь.
Локателли направился к дверям, задержался ненадолго, покачал головой, издал короткий звук, который при желании можно было принять за одобрительный смешок, а потом открыл дверь палаты и вышел.
Спец прикрыл глаза и улыбнулся. Он думал о Патси, о вине «От-Брион» и том барашке, которого ел в кафе отеля «Мартинес», и в итоге пришел к выводу, что Канны и Франция в целом не так уж и плохи, если дать им шанс. Он думал о том, что если не терять головы и не впадать в сентиментальность, а просто делать свое дело, то можно решить практически любые проблемы.
Закрыв глаза, он заснул крепким и сладким сном — не сном праведника, конечно, но сном искупившего свою вину грешника.
Добродетель обычно вознаграждается, зато жуликам и прохвостам чаще снятся эротические сны.
ПОЛГОДА СПУСТЯ
Донни Маскаллари посреди бела дня сидел в итальянском ресторанчике города Рино, штат Невада. Он ел лингуине с превосходным устричным соусом, хотя это всегда казалось ему немного странным: устричный соус в самом сердце пустыни. Правда, если бы эти гребаные моллюски мельтешили вокруг, было бы еще удивительней.
Народу в ресторане в это время набралось немного: парочка посетителей да хозяин заведения, Луи. Одного из посетителей Донни частенько встречал в квартале развлечений, а с ним сидела блондиночка в обтягивающей юбке леопардовой расцветки и в столь же обтягивающем черном топике с глубоким вырезом. Девушка была малость полновата, но Донни ничего не имел против пышечек, к тому же бюст у нее был что надо. По висящему над барной стойкой телевизору транслировали скачки. В состязаниях участвовала та самая лошадь, на которую он ставил в Санта-Аните, поэтому Донни крикнул Луи, чтобы сделал погромче. Пока он кричал, блондиночка, направлявшаяся в туалет, прошла мимо, одарив Донни широкой улыбкой. Он все еще пытался докричаться до Луи (тот был глух как тетерев), а девушка уже вернулась. По пути она споткнулась, сломала каблук и, потеряв равновесие, налетела на столик Донни. Чуть не угодила в его лингуине.
— Извини, солнышко, — промурлыкала она. — Чертовы каблуки!
— Без проблем, — сказал Донни. — Зато зрелище приятное. — Имелось в виду, что он успел разглядеть и оценить ее грудь. Девушка явно ухватила суть. Она игриво хлопнула его по плечу, подмигнула и, призывно покачивая бедрами, покинула ресторан. «Черт», — подумал Донни. Но все-таки оставались шансы вскоре увидеться с ней снова. Он отправил в рот очередную порцию намотанных на вилку лингуине, прожевал и снова заорал, обращаясь к Луису, но голос его внезапно оборвался.
Через секунду оборвалось и его дыхание.
А потом, сразу после этого, оборвалась и сама жизнь Донни Маскарелли.
Он упал лицом в пасту, и последняя его мысль была о том, что, возможно, он оказался прав насчет устричного соуса.
Последний час, проведенный в придорожной закусочной неподалеку от Покателло, штат Айдахо, Сэм Арнесс посвятил попыткам склеить эту рыжулю. Она была слегка навеселе, и Сэм решил, что дело на мази: она уже позволила себя поцеловать и потрогать сиськи, а в один прекрасный момент он даже умудрился засунуть руку ей под юбку и продвинуться довольно далеко.
Сэм попытался снова проделать тот же трюк, но на этот раз она отпихнула его руку и заявила:
— Попридержи коней, детка. А когда я вернусь, сможешь подержать кое-что другое.
Она соскользнула с барного табурета и, потянувшись за сумочкой, опрокинула остатки своего пива.
— Дай-ка мне салфеток, детка, — попросила она.
Сэм повернулся, взял стопку салфеток, и они вместе вытерли пивную лужу.
— Твою мать, — пробормотала она. — Я вроде как наклюкалась. Не вздумай этим воспользоваться.
— Конечно, нет.
— Ну и дурак, — сказала она, захихикала и направилась в сторону туалетов.
Сэм сидел у барной стойки, потягивая пиво, и ждал, когда она вернется. Он предвкушал приятный вечерок. Кажется, она была заводная цыпочка. А Сэм любил заводных. Да-а, вечер обещал быть чудесным.
Во всяком случае, он мог бы таким стать, если бы в этот самый миг вегетативная нервная система Сэма не вырубилась, отключив сердце, легкие, а также все остальное.