Человек придвинулся, бережно накрыл её резиной, откуда-то сзади достал такой же шлем, какие были на дезинфекторах, и знаками показал, что нужно его надеть на голову.
Целмэг неуклюже напялила шлем прямо на пушистую песцовую шапку и сразу поняла, почему снаружи слышно, если говорить. Возле рта располагались какие-то мембраны, и даже если просто прочистить горло, звук усиливался многократно. Слышимость тоже была отличной. Цэлмэг помотала головой, словно проверяя, не мешает ли шлем и закуталась в резиновый костюм как в одеяло.
Ей было страшно, дядьки были больше её в два раза, ругались матом, на груди носили автоматы, и ничего не боялись. Но она понимала, что это люди, теперь её хотя бы не съедят.
Через минуту, в течение которой саратога подпрыгивала и приседала на амортизаторах, в переднюю дверь влез «лупатый». Слева в кабину водителя просунулся ещё один дезинфектор, грузнее водителя раза в полтора, а потом открылась дверь с цэлмэшкиной стороны, и девушку задом сдвинул новый резиновый, отчего она против своей воли приблизилась к грустноглазому, который не отводил от неё взгляда.
-Оттт...суки, - басил спереди грузный пассажир, - их скоро нуклиды не будут брать, вчера же авиашники тут зачистку делали!
-Никитевич, русский бомж бессмертен, и не только как социальное явление, - сказал водитель.
-Поздер, поехали, маячь им, новый год же, блеять, гадюшник спалим, сдадим этих и по домам! - крикнул тот резиновый, который без рук отодвинул Цэлмэг. Он был очень нервный, худой, вертлявый, но сильный. Цэлмэг чувствовала его напруженные мышцы. Она хотела отодвинуться ещё дальше от него, но он закатал под свой резиновый зад край её дэгэла.
-Рановато по домам, - сказал водитель, - ещё в Таганский пилить.
-Ахргхм, - раздосадовано прорычал нервный, - ну поехали тогда быстрее, беля!
Водитель нажал на клаксон в центре прямоугольного руля. Снаружи раздался такой звук, что Цэлмэг съёжилась. Звук проник даже сквозь внешнюю броню в салон. Вдоль позвоночника побежали мурашки.
Автомобили тронулись, набирая скорость.
-Кто обнаружил? - мягким начальственным голосом спросил сидящий справа от Цэлмэг человек.
-Да Радзенко со смены ехал, инфракрасники сработали, они, гады, костры жгут в подвалах, понимаешь, цивилизация, фуа-гра, бёф-брёзё, ну, у нас пока сорок шестая по правому берегу отработала, там-то их знаешь сколько, не пять, и не десять, целый выводок возле старой разборки, на Никольском. Говорят, унюхали по ветру нелегалов, повылазили. В двадцать шестом квадрате шесть дошираков, трое детей. Они же как, спят типа, в анабиозе, аурометры их не берут это же не люди.
-Да какой инфракрасник, у Радзенко на них нюх! - сказал водитель.
-А чё он такой злой-то? - спросил грузный Никитевич.
-Да у него жену съели, прикинь, нашёл полтела, - ответил ему водитель, -психологи хотели уволить, списать по сорок первой вчистую, ну куда его такого, пусть трудится во благо отечества, как Миша говорит: природе нет ничего бесполезного. Да же Миша?
-Нехер лазить где попало, надо дома сидеть, носки вязать, - поучительным тоном произнёс Никитевич.
Между тем, машины медленно продвигались по разбитой улице. Наезжая на торчащие из развороченного асфальта глыбы, они переваливались через них как сороконожки через былки, и ехали дальше. Огонёк, напугавший Цэлмэг, приближался, и вскоре она увидела какие-то постройки, развороченные ржавые остовы мёртвых машин, присыпанные снегом, гаражи, а вскоре показался и сам источник. Внутри бетонной балюстрады, выстроенной в виде буквы «П», Цэлмэг помнила, (что в одном из её детств, раньше в такие мусорные баки составляли), теплился угасающий костёр, вяло лижа языками пламени какой-то тёмный цилиндр, стоящий на углях. Мощный свет фар упёрся в закопчённый бетон, и Цэлмэг увидела то, от чего её живот скрутило в невыносимом спазме. К счастью, в желудке уже три дня ничего не было.
Посередине центральной стенки буквы «П», отсортированные с какой-то маниакальной точностью, лежали человеческие кости различной длины, черепа с ошмётками плоти и клочками волос. На затухающих углях стоял парящий чёрный котёл.
-Блеять! Вот ублюдки! - заорал сидящий слева от Цэлмэг дезинфектор, и тряхнул рукой, - она бессознательно ткнулась головой ему в плечо. Какой-то отдалённый шум в голове обозначил вопрос: при чём тут овечки, которых ты считаешь каждую ночь. Да. Они блеют, ещё щиплют травку, ещё...
Саратога резко дёрнула назад и отъехала от балюстрады метров на сто.
-Радзенко, волоки шмеля! - закричал в рацию лупатый водитель, а в Цэлмэгиной голове эхом раздалось какое-то арабское слово: кишмилля, а может, ищьмиллях...
Откуда-то сзади выскочил человек с такой же трубой на плече, из которых дезинфекторы стреляли сетью в мутантов. Он приметился, дёрнул трубой, и на месте страшной кухни вырос большой грязно-красный огненный цветок.