Цэлмэг проснулась оттого, что движение прекратилось. В салоне сидел только один водитель и грузный Никитевич, нервного и Мантеня не было, по всей видимости, они вышли. Водитель включил музыку. Девушка придвинулась к окну.
Посыпал лёгкий снежок. Восточная мелодия, плавно льющаяся из динамиков, тихо кристаллизующееся пространство, выхваченное галогенами и нарезанное на чёрном жёлтыми треугольниками, сонные мысли, томное ото сна тело; всё это делало произошедшее невозможным. Цэлмэге казалось, что ей приснился кошмар, но отвратительное копошение за её спиной утверждало обратное.
Через стекло она видела, как метрах в пятидесяти от саратоги высыпавшие на тёмный перрон станции Новая Комушка люди в чёрных кургузых плащах отчаянно жестикулируют и тычут автоматами по сторонам. Костюмы у этих были более громоздки и имели другой цвет, чем дезинфекторские. Под капюшонами такие же маски, как и те, что надеты на бойцах девятнадцатого расчёта, но выглядят более отталкивающими. Линзы меньше, и фильтры двойные, похожи на гротескные свиные пятаки.
-Щас кабанята магарыч запросят, - произнёс водитель.
-Миша знает своё дело, - чуть погодя сказал Никитевич, - щас всё быстро разрулит.
-Чё ему в сортире своём не сидится, и охота же по ночам анималов ловить, а телеги у них что надо, - похлопал Поздер ладонями по рулю, - танк!
- Скучно ему, видите ли. Посмотришь, шибздик, соплёй перешибёшь, как только на картуз сдал, трудно поверить, там - мама не горюй, мы б тобой половину не прошли, сдохли бы, лёгкие выплюнули, а кишки высрали.
-Чё у него с собой топор? - спросил Поздер.
Никитевич кивнул куда-то назад, в сторону Цэлмэг. Она скосила глаза и увидела лежащий на сиденье большой блестящий топор.
-А картуз он на выезды не берёт, - сказал Никитевич, - но вообще он мужик что надо, не взлетевший, хоть три кампании прошёл, юга исколесил все. Его тут каждая собака знает, презик за руку здоровается. Говорят, когда в Японии служил, сам император приезжал с ним познакомиться.
- Слышал я такую байку, что он ни разу не расширенный.
-Да ну? Везде сам что ли?
-Видать. А у меня это, чё-то у правого с руками, путаю, надо в отдел, прошиву менять.
-Дык ты бы ещё вагоны не поднимал, сам видел, ты мутиков по двое как картошку в авоське носишь.
-Та у меня же прокаченная мышечная.
-Ну и что, мир какой - физический. На каждое действие есть противодействие.
-А свинтусы в последнее время на самом деле приочумели малость, - чуть позже беззлобно произнёс «лупатый» Поздер, - на всём готовеньком, ещё и бумажки за них заполняй. Позавчера у Хлебникова партию не приняли.
-Это из пятнадцатого? Конопатый такой? А, так ему орден дали, он и взлетел, даже из машины перестал выходить. Тут целый ритуал, попробуй сублятину пошли, будешь сутки тут куковать, надо самому, руку подать, дипломатия, етить, ещё и зайди, чаю попей с ними, а то в следующий раз пятаки кирпичами сделают и пиши пропало, а читай писец.
-С одной стороны их тоже можно понять, новый год, а сиди тут как дурак на вокзале без билета, но перегибать не надо, все свои.
-Кому сейчас легко? Он, смотри, смотри, Миша по ушам поехал!
Никитевич вытянул своё грузное туловище и положил голову Поздеру на плечо. Цэлмэг тоже стала смотреть. Среди бесформенных резиновых тел она сразу узнала начальника, он выделялся из общей массы осанкой. Он жестом поманил к себе громадного железнодорожника в длинном и почти чёрном резиновом плаще и они встали спиной к машинам. Мантень стал показывать что-то в воздухе, часто поворачивая резиновую голову к собеседнику, словно бы ожидая ответа от него. Минуту спустя исполин в чёрном плаще махнул автоматом, и резиновая толпа начала приближаться к дезинфекторским машинам.
-Говорил же, - весело сказал Никитевич, - щас ещё и разгрузят.
Включили общий свет. Тёмная приземистая коробка вокзала жёлто полопалась небольшими окнами за спинами идущих, отчего они показались Цэлмэг космонавтами из фильма.
Не сговариваясь, Поздер и Никитевич вышли, оставив Цэлмэг одну. Про неё как будто все забыли, и ей ничего не оставалось, кроме как дальше смотреть сквозь бронированное стекло.
Свет, падающий из окон вокзала, перекрещивался с галогенными лучами и образовывал своего рода амфитеатр, и Цэлмэге отчётливо было видно, как резиновые начали вынимать из обезьянников автомобилей смотанных сетями пленников. Как оказалось, там они сидели не одни, их тоже охраняли резиновые, и Цэлмэг поразилась как их много. Хотя... Те, что сидели в обезьянниках, двигались как-то неуклюже, что ли? И она поняла, что это боевые расширения. Ей опять стало страшно.