Цэлмэг посмотрела на него удивлённо.
-Да-да, спойте мне, негромко, соседи уже спят, странно, что они не празднуют нового года.
Цэлмэг на пианиссимо затянула что-то из Дхаммапады.
Минуту спустя Мантень уже спал на стуле, расстелив бороду по груди, а потом и сама Цэлмэг, как всегда, не выдержав собственного пения, клубком свернулась на кровати.
Утро вползло в грязное окно как вползает мир в глаз циклопа, больного глаукомой. Высветил грязную неубранную комнату с облезлыми панелями, полупустую бутылку на столе, бесформенный комок на кровати и бритоголового бородача, сгорбившегося на стуле.
Прозвенел будильник из тумбочки, стоящей у стены.
Мантень подскочил на стуле как ужаленный, и забормотал что-то вроде:
-Ах, каналья, что же это, как же?
Цэлмэг подняла лохматую голову и долго и грустно смотрела на него.
Он сорвал с гвоздя кепи, накинул на плечи полушубок, и, выходя в коридор сказал:
-Простите, что скомпрометировал вас, если будут обижать, вы знаете, где меня найти, к вашей просьбе я отнесусь с совершеннейшей серьёзностью, всё, что в моих силах, я выполню, прощайте, и спасибо за всё.
Он хлопнул дверью и вышел в коридор. Цэлмэг долго слышала как грохотали его сапоги в вонючем подъезде, как тонко и пискляво верещал стартер электромобиля, а потом всё поглотила тишина, растворяя в себе последние звуки, хоть как-то напоминающие об этом странном и непонятном человеке.
Через час в общежитие на грузовике приехали люди в комбинезонах, прошли на общую кухню, заполонили бытовку, и начали щёлкать рулетками, не обращая никакого внимания на высыпавших в коридор жителей. Потом они уехали, а ещё через час вернулись с большими коробками. Обрушили с них картон, и транзитки, никогда не видевшие ничего подобного, разглядывали новенькие стиральные машины, электроплиты на термокерамике, дивились на длинные хромированные трубы, которые пролегли в санузлах вместо ржавых загибулин.
К вечеру общежитие было не узнать. В бытовке радостно бурлили стиральные машины, на кухне скворчали сковородки и булькали кастрюли, облезлые стены в коридоре и комнатах общего пользования были аккуратно оштукатурены и покрашены в бежевый цвет. Даже гостевая, в которую никто, кроме тараканов не ходил, превратилась в уютнейший зал с большим телевизором, с креслами и ковролином на полу, по которому ползали хубуны и басагнэшки, играя в свои куклы. А дровяник на улице, сам давно полуободранный на дрова, наполнился жёлтыми, игрушечными на вид берёзовыми полешками.
Цэлмэг чувствовала спиной нескромные взгляды, а когда она возвращалась из продларька, купив мясо для Ганжура, увидела толпу соседей, поджидающих её у подъезда. Среди них были и мужчины, каких-то она уже видела, братья или временные бойфрэнды транзиток. Нерешительно остановившись, она не знала, что ей ожидать. Толпа вдруг кинулась к ней, схватила на руки и начала подбрасывать в воздух и кричать:
«Бэрхэ эрэ!» «Бэрхэ эрэ!»
Кое-как от них отмахавшись, девушка пошла к себе в комнату, не скрывая улыбки.
Весь день, готовя еду для мужа, она вспоминала Мантеня. Ей думалось, что история с ним ещё не закончилась. И она оказалась права - под вечер его железный жук остановился возле подъезда. В этот раз Мантень был в полном боевом обмундировании, в картузе, при топоре, и вся его фигура дышала начальственной энергетикой.
Зайдя в комнату, он снял картуз, прислонил к стене топор, удовлетворённо потрогал радиатор и вынул из-за пазухи коричневую папку.
-Значит так, - сказал он, -Ганжур Шоноев, пациент клиники регенерации, второй месяц на лечении, данные отличные, патологий нет. Он наблюдается у очень хорошего врача, и, по предварительным данным, будет готов к выписке через месяц.
Цэлмэшка взвизгнула и повисла на нём, зарыв свою чёрную голову в его бороду.
-Ну, ну, - промычал Мантень, мигая покрасневшими глазами.
-Но есть одна проблема, - чуть погодя произнёс он, - наши ведомства, мягко говоря, не дружат. Я полагаю, всё оттого, что мы делаем бессмысленным их тяжёлый труд. Они называют нас тестомесы, так как психологическое тестирование наша основная работа. По печальной статистике только двенадцать процентов их пациентов лишены немотивированной агрессии. Большей частью именно она индицирует генетические отклонения и мутации, находящиеся в инкубационной стадии.
Цэлмэг слезла с него и тревожно смотрела снизу вверх.
-Нужно надеяться на лучшее, - выдохнул Мантень, пряча папку за борт бекеши.
Цэлмэга угрюмо опустилась на стул.
-У меня к вам ещё одно дело, - сказал начальник, - собирайтесь, нас ждут.
Полчаса спустя она сидела в личном кабинете старшего ани Кадампы, и пела ему сутры. Узкоглазый тибетец Норбо Тендзин слушал, открыв рот.