Что делать:
Сначала я персов на Тессеракте выпилил всех, после каждого растёшь, и вот, в полу открылась дверь, конец гамы, видимо, но ты туда хрен пролезешь. Снова респаун в Stacan`e. Потом я понял, надо брать веник и подметать очистки. На мапе видно, как фрэнды тянутся ближе и принцесска с ними. Кароч, тема такая, вся фишка в ней. Когда она близко, а приближается она, только если мести очистки, уменьшаешься. Открывается дверь, идёшь в неё и эндишься.
Кароч, я бы не советовал тратить хайд-тайм на такое фуфло, если уж хочется, -- в игрухе куча багов, читерствуйте на хэлф, прямо на выход, сразу принцесску вызывайте, уменьшайтесь, и в дыру высером счастливых.
Ганжур сидит в одиночестве за столом посреди большого помещения, выложенного кафелем. Кроме стола есть ещё два железных табурета, и это вся мебель. На восточной по внутреннему компасу стене - зеркало два на два. За ним - бородатые мужики в шапках, наподобие тех, что его привезли сюда, только поумнее, что ли. Мужики тоже, впрочем, наивные, думают, что их не видно, разглядывают Ганжура со смесью удивления и страха. Он подыгрывает, морщит свою обезьянью рожу как в детстве перед зеркалом, представляя, что у него клыки, и он - вампир. Мужики пугаются, хватаются за шапки и за кобурки, навешанные на поясных ремнях, тогда Ганжур делает такую рожу, будто сейчас разрыдается, мол, птичку жалко. Мужики расслабляются и опускают руки с кобур.
Ганжуру надоедает всё это станиславство и он окаменевает. Сразу один из мужиков, с самой большой бородой, (начальнк, наверн), накрывает свой бритый череп красным картузом, берёт со стола папку и топор, и выходит в коридор, направляясь к Ганжуру.
Открывается замаскированная дверь в стене, и мужик заходит в кафельный куб, с неустановленным выражением глаз взирая на Ганжура. Кидает с хлопком папку на стол, аккуратно кладёт топор, рядом ставит свой красный цилиндр с лаковым козырьком, а потом, жестом эксгибициониста-обманщика распахивает полы бекеши и садится напротив Ганжура на табурет. С круглого живота свисает кобура жёлтой кожи с чем-то немаленьким и смертоносным внутри. Ганжуру калибровку лень мерить, штанген не под это сейчас заточен, какой-то сорок пятый уздечкин. Но в голову шмальнёт, - спиртягу будет некуда вливать. Только если прямо в горло. Осанка мужика и прочий атрибутив, наподобие бахромчатых аксельбантов и медалей жёлтого металла, говорят о том, что это не просто бородач, а целый начальник бородачей, даже начальник начальников бородачей, вот так Ганжур и будет его называть, - бородочальник, хотя, «чальник» из них двоих именно Ганжур, всё чалится и чалится, бедняга. Сначала госпиталь, теперь эта херня. Тогда так: брадоначальник.
Топор у брадоначальника это вообще отдельная тема. Обоюдосторонний, с обуха - колун, чёрный, тупой и беспощадный, с другой стороны - рубящая часть, отполирована настолько, что отражает лампы дневного света с потолка. Без потерь, и даже не один в один зеркально, а как бы умножая количество разлетающихся с бешеной скоростью фотоновых частиц. Рукоять красного дерева отполирована зелёными крагами в многочисленных парадах, шишак внизу выполнен из драгоценного камня, всеумруд называццо. Короче. Герой.
Ганжур видит, что мужик-то не злой в целом, и трубок от него нет, зато за спиной простирается белый шлейф света, какой-то пыли, что ли. Как на под типа у Юры было.
Ганжур не знает, что делать, и на всякий случай опять состраивает грустную рожу.
- Тристэмукуэ вультус тэтричи аррогантиам[5]! - лирико-драматическим баритоном манифестирует бородач, - ну что ж, дело ваше, как им распоряжаться. Позвольте представиться, Михаил Мантень, не как философ, а через «А», вы же, я так понимаю, Ганжур Шоноев?
Череп у него, надо сказать, острижен странно. Не просто выбрит наголо, а как бы в два этапа. Сначала, по-видимому, Мантень хотел оставить чёлку, потом испугался, что будут смеяться, хотя и начальник, чего здесь удивительного, вон как над млетёхой Шоноевым адидасы пену тянули, и что он сделал? Лексеичу только жаловался. Очевидно, что Мантень, не выдержав косых взглядов подчинённых, впоследствии сбрил и чёлку. К тому времени остальные волосы подросли, и возник перепад. Но это же не по уровню, убай. Диссонанс. И вот видно, что с тех пор Мантень очень страдает, проклятые волосы двухактным действом скачут по черепу, никак не желая синхронизироваться. Под ноль тоже брил, убай, а всё равно.
«Ой мууха-а-а-й! Мартамхай тархи[6]», - думает Ганжур, трогая свою жалкую шевелюру с рандомными кустиками, - «радовался б, тулугушка[7], не, жы вить, ищщо бреет».