-Милая, Юрик даёт вам несколько советов: когда ходите, ставьте ступни носками внутрь. Миги? - посмотрел он на Юрико, которая опять залопотала и стала показывать два пальца, указательный и средний, чуть их растопыривая.
-Юрик говорит, если вас будут фотографировать, а вас обязательно будут, показывайте, как она просит, эта традиция восходит к... Юрик, куда восходит эта традиция?...
-Викитори чайлд! Кодомо но коро но шори, - пролопотала Юрико.
-Юрик не знает, куда восходит эта традиция, итак, скажем же ей наше аригато и адью.
Мантень достал из кармана бекеши несколько смятых купюр и выпроводил скошенную вправо под тяжестью чемодана Юрико в коридор, откуда она попадёт в забросанный мусором двор, затем минует коробки общежитий, стараясь на наступать на кучи мусора и не поскользнуться на горках помойного льда. Потом спустится в посёлок Горький, где на стоянке её будет ждать таксист в модном электромобиле, который умчит девушку в своём сигарообразном теле прочь от убожества и грязи в деловой центр. Войдя в высотное здание по улице Басё, и поднявшись в лифте на двадцатый этаж, японка откроет дверь своего офиса, выйдет на балкон, закурит тонкую ментоловую сигарету, и почти с сорокаметровой высоты будет смотреть на город, который так напоминает ей родину. Величественные картины должны изгнать из памяти уродливые серые бараки Южного дистрикта, просевшие и словно оплывшие однотипные пятиэтажки посёлка Горький, заполненные измождёнными худыми людьми в некрасивой одежде, нестриженными, нечёсаными, с пронзительной тоской в тусклых глазах, людьми, которые моются в вёдрах, а потом выливают эту воду себе под крыльцо.
Но многоэтажки, облицованные серебряным и золочёным композитом, со всех сторон обставленные зданиями поменьше, квадратики кварталов, обступившие проспект Такеды, вечнозелёное блюдце литературного парка Мисимы, чёртово колесо Беатрического развлекательного комплекса, бесстрашно улетающие в небо пять башен ТРЦ Business five building, и похожие на растопыренную пятерню из-за угла обзора, только усугубят положение. Мрачным контрастом к лучшим произведениям человеческого архитектурного гения, бросающим вызов самой природе, самим небесам, останется в глазах это грязное, горизонтально расползающееся пятно, этот Горький, этот Южный дистрикт, с его обшарпанными домами, с его деревянными самоволками. Из-за них пятно разрослось бы уже на много километров. Мешает только ограждение и простирающаяся за ним контаминационная зона. «Плесень», - будет думать Юрико, другого сравнения у неё нет.
С каждым месяцем её город откатывался на юг всё дальше от реки и поднимался к небу: синеватые шпили зданий Народного Хурала и Центральной республиканской префектории, перевёрнутая пирамида байкальского бизнесцентра и Башни Кадампы посёлки Энергетик, Светлый, ныне переименованные в префектуры, и насчитывающие сотни тысяч жителей, Диснейленд в сто пятидесятом квартале, аквапарки и рабочие посёлки, всё это, как кажется Юрико, мир светлый, мир её детства, а эти резервации, эти бантустаны! Нет, это - мрачное порождение старческого кошмара.
Юрико часто в течение дня выходит на этот балкон и видит, как хлопчатые серые облака, зацепившиеся за шпили, мельчают и рвутся, в разрывах краснея от солнца, словно в ускоренной перемотке фон неба меняется, голубеет, лиловеет, чтобы к ночи стать совсем чёрным.
Тогда загораются огни. Миллионы огней, беспорядочно разбросанных по всей территории города, но даже в этом хаосе есть математическая ровность, и она-то успокаивающе действует на её подсознание, и Юрико не требуется снотворное, даже после особенно напряжённых дней, таких, каким будет сегодняшний. И сегодня она выйдет на балкон, и увидит огни, а потом придёт сон, но вместо далёких призрачных картин затуманенной Йокогамы, придут, будто раздавленные временем, халтурные домишки Южного дистрикта, и Юрико будет ворочаться во сне и вздыхать, а потом плакать, сама не зная о чём...
Девять сорок утра. С высоты птичьего полёта город похож на исполинскую человеческую голову в профиль.
Сквозь разрывы облаков видны снующие по серым петлям развязок автомобили, среди них можно разглядеть juke Мантеня, спешащий в здание, где будет проходить официальная часть праздника.
Цыплячий Вал. Так в народе называется ровная гряда десятиэтажек, волнисто устремляющаяся к северной оконечности. За площадью Аматерасу, в центре которой на постаменте возвышается пятиметровый медный Будда Вайрочана, держащий земной шарик на указательном пальце правой руки, подобно чудовищному железобетонному пауку впился в землю физкультурно-спортивный комплекс имени фигуриста Юдзюру Ханю, именно сюда стремятся все новоиспечённые взрослые, чтобы получить поздравления из уст правительства, а так же насладиться традиционной постановкой знаменитой легенды.