-За время нахождения в нашем учреждении перенёс двадцать три операции, из них - тридцать три процента - рекуперация внутренних органов, двадцать пять - микрохирургия, двадцать два - резумпция костной, эпителиальной и соединительной тканей, остальное - пластика.
-Вы мне рассказываете, будто я вчера с ним познакомился, - поднимает голову от стола врач, кривясь лицом от дрянных Паашкиных латинизмов, - по делу есть что?
-У него анимальное поведение, Юрий Лудупович, после пересадки кожи и восстановления конечностей он кусал персонал, иногда пропадает речь, это прямо говорит об очень плохих характеристиках, - отчаянно произносит Паашка, рассчитывая на хоть какую-то реакцию от своих донесений. Но Юрий Эрдынеев как будто не замечает, каким курсивом ему преподносят произносимое. И даже более того, он смотрит на своего ученика с таким выражением лица: идите в жопу, я очень занят, что даже пару слов вам мне сказать не то чтобы некогда, а просто полная бессмыслица.
-По делу, Павел, что вы предлагаете.
-Предлагаю прекратить уколы фенобарбитала и диазафеноксазина, он уже нормально себя ведёт, хорошо спит, и, к тому же, исключение психотропных средств подавит его психику, это может помочь выявлению, в будущем расходы на подобные мероприятия сократятся, - Паашка горделиво теребит вихрастый чуб и трёт низкий угреватый лоб. Он уже задавил клопами тридцать вордовских страниц на эту тему, и ждёт одобрения на кафедре. И уже и хлыщи из Провизконтроля к нему в общагу наезжали, и даже денег дали, пообещав напечатать статью и решить с дипломом. А так же прозрачно намекнули на то, что помогут ему в его давней мечте о размножении почкованием. Так она сам называет биоэйзоптрическое расширение.
-Лечение пролонгировать, антидепрессанты не исключать до полного выздоровления, - Юрий Эрдынеев подвигает средним пальцем по переносице очки плотнее к лицу, отчего кажется, что он показывает кому-то фак. Не этим ли из Провизконтроля?
-Юрьлудупч, - снимает свои «роги» Паашка, тут его глаза становятся вдвое больше и наползают углами на виски, - я честно вам скажу, у них там психотропа - жри-нехочу, - водка вообще не в счёт! Дворник на точку за спиртом бегает, а медсё...
Юрий Эрдынеев упирается левым глазом в Паашку, в связи с чем последний проглатывает фразу на полуслове.
Впрочем, тут же подбирается, и нацепляет на своё веснушчатое лицо бифокальное чудовище. Глаза уменьшаются и, обозляются на весь мир, холодея. Становится понятна тотальная неприязнь однокурсников к Паашке.
-Что-то ещё?
-Дда... - мнётся Паавел, - помните, вы просили не документировать то, что мы обнаружили, я говорю об аномалиях организма, что у него сердце с правой стороны, а так же отсутствуют некоторые органы, что химия тела как у ребёнка, а надпочечники адрена...
-Я помню.
-Всё-таки я сделал небольшое описание, - скромно потупив очи долу, мямлит ученик заслуженного хирурга, - я оставлю, вы ознакомитесь? Может, есть необходимость приложить к истории?
Он с надеждой кладёт на стол тоненькую папочку, перемотанную верёвкой.
Глаза Юрия Эрдынеева не пошевелились нисколько, но вместе с тем, будто неподвижно задёргались. Хирург вперился в серый картон не прибегая к помощи зрачков, одними белками.
-Я ознакомлюсь, приложу. Если будет необходимость.
Ага, приложит. Фонтанчик искр от кремня. Синее снизу, с переходом в жёлтый пёрышко пламени. Корзина. Вонь.
-После свиданий с женой ему становится лучше, она уже несколько месяцев посещает его раз в два дня, согласно постановлению ОСОЕ 85.14, - обиженно блеет Паашка, догадывающийся о судьбе своих исследований, - часто остаётся до утра. Сегодня тоже останется. Проживает в посёлке Горький, в общежитии, южный дистрикт, приносит еду, вся из продларька, без вредных примесей. На контроле химики ни разу не забраковали. Жалуется, мало свиданий. Заявление написала, чтобы каждый день.
-Разрешить, - приказывает Юрий Эрдынеев, - пропуск продлён?
-Да, квартальный.
-Хорошо, жена это для него хорошо, - задумчиво тянет хирург, напрочь уже забывший о существовании своего ассистента.
А, так вот кто это заливает горючими слезами заплатанную буграми в бесконтрольном эпидермиальном митозе Ганжуровскую грудь, кто, всхлипывая, прижимается лицом к безволосой голове, кто поёт древние монгольские колыбельные, напоминающие своим заунывным мотивом о бесконечных степях, наизлом отражающихся в Небесах-Халлаан, куда от начала времён восходит струящаяся энергия Сирэ.
Каждую вторую ночь женщина скорбной тенью носится над бесплотной землёй, она мечтает вернуть назад своего человека, до половины погрузившегося в Аллараа дойду, подземный мир. Всякий раз она собирается успеть вознести молитву, но сон сковывает её веки, а тынг кырыыта хатан эрэр, небесное полотно линяет, сохнет от края, и древние руны, начертанные в виде созвездий Хозяином Верхнего Мира Айы Тойоном над головой живущих, уже не разобрать.