Вава едва успела попятиться за свою трубу. Один за другим ребята вылезли на крышу. Погромыхало железо под их ногами, и все смолкло. Вава решила, что они сейчас, прямо отсюда, с чердака, пойдут совершать что-то героическое. Ей, если сказать правду, было очень обидно, что она не с ними. Несколько минут Вава посидела в раздумье и стала энергично обуваться.
Из-за крыш на серо-голубом вечернем небе всплыла круглая, похожая на Ваву, луна.
Победа, равная поражению
Новая пионервожатая Наташа, с острыми, как настороженные ушки, бантиками на затылке и строгим взглядом серых глаз, стояла за учительским столом и ждала, когда ребята затихнут. Но в классе не смолкал оживленный шум.
— Разве это сбор? Мухи от скуки дохнут, — убежденно говорила Геня. — Все одно и то же — или правила поведения прорабатывают, или морали читают.
— В печенки въелось, — поддакнула Ира. — А вот в соседней школе сборы так сборы! У них телевизор! Смотри, сколько хочешь! Возьму и перейду в другую школу.
Вава вся была устремлена к этому углу, где сидела Геня со своим звеном. Наташа только и видела белесый Вавин затылок с неровным пробором и закрутившиеся червячками косички. Вава разозлилась, услышав Ирины слова, она была твердо убеждена: ищи не ищи — лучше своей школы, и тем более своего 6-а, нигде не найдешь.
— Ну и катись, катись колбаской, — яростно зашипела она Ире. — Скатертью дорожка! На все четыре стороны! Нам такие не больно требуются!
— А ты не суй свой нос в чужой вопрос, — огрызнулась Ира.
— Извиняюсь, совсем и не чужой. Где весело, там и ты, да? «Здрасте, я ваша тетя!» Эх, ты, телевизор бродячий!..
Вавка сердито отвернулась, но не прошло и минуты, как она опять зашептала:
— Валяй, валяй в другую школу… Не заплачем. А мы, знаешь, как развернем работу? Во! Сама первая пожалеешь, что ушла, да будет поздно. Попросишься назад, а мы… — Вавка показала Ире «нос», пошевелив растопыренными пальцами.
Наташа постучала карандашом по столу.
— Первый вопрос вашего сбора — выборы председателя совета отряда. Какие будут кандидатуры?
В классе поднялся вдруг невероятный шум. Все закричали, загалдели, захлопали крышками парт.
Александра Александровна, поправлявшая на последней парте тетради, подняла голову и с интересом посмотрела на ребят и на Наташу.
— Власову! Геню Власову! — кричала Вава, мелкой трясцой подпрыгивая на парте. Руку она тянула к самому лицу Наташи. — Власова у нас председатель — во!
Со всех сторон тоже тянулись руки:
— Власову! Власову!
— Не буду председателем! — наотрез отказалась Геня.
— Почему? — удивилась Наташа.
Только что перед сбором она советовалась с Александрой Александровной, и они остановились именно на кандидатуре Власовой.
Геня неохотно встала.
— Я уже и так три года была председателем.
— Это не причина, — возразила Наташа.
— Она что-то задумала! У них тайна! — не вытерпела Вава. — Су… Си… сихуды какие-то!
Геня нахмурилась:
— В общем… не буду я председателем.
Наташа рассердилась.
— Выберем — будешь работать.
— Сказала не буду — значит, не буду!
— С этой Генькой столько хлопот, как с какой-нибудь несознательной! — выкрикнула Вава.
— Голосуем, — объявила Наташа и посмотрела на Александру Александровну. — Кто за Власову?
Вава вдруг сорвалась с места.
— Постой! Дай мне слово! Я сказать хочу!.. Раз так — давайте Власову не избирать, вот и все. Не хочет — не надо! Еще тайны заводит от собственного 6-а. Вот возьмем и выберем другого, — Вава передохнула. — Я предлагаю Тусю Николаеву. Чем плохая кандидатура?
Глаза ее на секунду остановились на Андрюше… Нет, самая лучшая кандидатура — Юра Маевский. Но раздумывать было уже поздно, и она убежденно продолжала:
— Отличница — раз. — Вава загнула палец, — серьезная — два, и вообще Туся девочка, что надо — три, правильно я говорю? Снова голосуем! Голосуем снова! — орала Вава. — Кто за Власову?
По классу пробежал шумок. Поднялась одна рука, робко, нерешительно, за ней другая, третья…
Геня напряженно смотрела на свою чернильницу. Она не видела, но чувствовала — голосовало только ее звено.
И вдруг с последней парты раздался голос Александры Александровны, без усилия покрывший шум в классе:
— Я на месте Власовой хотела бы, чтоб меня выбрали.
Лицо Гени стало, как из красной меди, но она упрямо молчала.
— Кто за Николаеву? — спросила Наташа.
И сразу дружно вскинулись руки.